Зная мою увлеченность поисками редких книг, коллеги-учителя не раз оказывали добрые услуги: то презентуют какое-нибудь интересное издание, то подскажут адрес, где, по их сведениям, можно раздобыть что-то редкостное. Особенно благодарен я Агнии Васильевне Шариковой, преподававшей в школе, где я работал, математику. Способный педагог, на открытые уроки которой ходили математики со всего города, была и заядлой книжницей, поклонницей отечественной исторической романистики. Она увлеченно собирала произведения ныне практически забытого писателя Всеволода Сергеевича Соловьева, старшего сына известного историка и брата известного философа, автора необычайно популярных в конце XIX века романов «Юный император», «Капитан гренадерской роты», «Царь девица», «Цветы бездны» и многих других.

 

Однажды, встретив меня в учительской, Агния Васильевна протянула записку и сказала при этом: 

- Моя давняя знакомая, учительница-пенсионерка, распродает свою библиотеку. Правда, часть книг уже взял букинистический магазин, но кое-что осталось. Сходи, посмотри, это недалеко. Вот адрес... 

 

Уговаривать меня не пришлось. После работы я был на указанной улице у старенького двухэтажного дома, густо населенного жильцами. По скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Нашел нужную дверь. Позвонил. За дверью послышались неторопливые шаги. Щелкнул замок. Маленькая старушка с аккуратно зачесанными и уложенными в пучок седыми волосами внимательно смотрела на меня сквозь толстые стекла очков. Узнав, кто я и с чем пожаловал, она пустила меня в дом. 

 

По темному коридорчику мы прошли в комнату, заставленную громоздкой старинной мебелью. В глаза бросился огромный книжный шкаф. Подойдя к нему, Елена Дмитриевна Сташевская, так звали хозяйку, открыла застекленные дверцы: 

- Вот, пожалуйста, выбирайте все, что душе угодно... 

 

С замиранием сердца я взглянул на полки. Увы, они были полупусты. «Где же я был раньше, когда этот шкаф был полон?» — пришла на ум досадная мысль. Настроение как-то сразу испортилось. И все-таки раз пришел, отступать неловко. И я стал усердно просматривать книги, стоящие на полках, откладывая в сторону все, что казалось интересным. 

 

К моей радости, стопка росла на глазах, поднималось и мое настроение. Букинистов, побывавших в этом доме, видимо, интересовал товар ходовой, меня же больше издания специальные, необходимые для работы, отвечавшие моим увлечениям. Но вот просмотрена последняя книга. Стопка превратилась в маленькую горку. Это была уже удача. 

- Как это букинисты просмотрели? – удивленно спросил я Елену Дмитриевну. - Здесь масса интересных для учителя изданий! 

- Рада, что вы нашли для себя нужные книги,- Елена Дмитриевна улыбнулась.- Когда-то они усердно служили мне в педагогической работе. Пусть теперь послужат вам... 

 

Слово за слово, мы разговорились. Елена Дмитриевна оказалась на редкость обаятельным человеком и замечательной рассказчицей. И неудивительно. Более полувека отдала она школе, привив многим сотням мальчишек и девчонок любовь к родной литературе. Все эти годы она собирала свою библиотеку. В последнее время это делать стало трудновато, сетовала старушка: подводит зрение. А собирать и хранить книги просто так, не читая, не в ее правилах. 

 

Когда настало время прощаться, Елена Дмитриевна сказала своим тихим и мягким голосом: 

- Раз уж вы такой заядлый книжник, интересуетесь историей нашего края и писателями-земляками, я вам еще кое-что сейчас принесу. 

Сташевская ушла в соседнюю комнату и вскоре вынесла оттуда целую стопку книг. 

- Буду рада уступить вам и вот это. Книги интересные, не хочется, чтобы они после моей смерти попали в случайные руки. В магазин сдавать я их не стала. Пожалела. Вот, пожалуйста.- И она протянула принесенные книги. Я же готов был плясать от восторга: это были тщетно разыскиваемые мною книги, составленные в довоенные годы Викентием Викентиевичем Вересаевым «Пушкин в жизни», «Спутники Пушкина» и «Гоголь в жизни». Лучшей покупки нельзя было и ожидать! 

 

- А вот эту книжечку я вам подарю, - сказала Елена Дмитриевна, протянув мне на прощанье тоненькую брошюрку. - Комментировать не буду. Сами разберетесь, что к чему… 

 

Обрадованный удачными приобретениями, я лишь мельком взглянул на подарок и, поблагодарив хозяйку дома, почти машинально засунул его в сильно распухший от книг портфель. 

 

О брошюрке вспомнил недели через две, когда вдоволь усладился всем, что удалось приобрести у Елены Дмитриевны. 

 

Первое впечатление было таким, что в руках у меня какая-то старая самодельная тетрадка, исписанная каллиграфическим почерком. Показалось, что обложка разрисована от руки черной тушью. На фоне рисунка надпись: 

 

Рисунок многоплановый, замысловатый. Полуоткрытый занавес тщетно пытаются задернуть ретивый полицейский и его помощница свинья. За спиной полицейского здание под вывеской «Участок». В его открытую дверь другой полицейский толкает «неблагонадежного». Рядом с участком еще одно здание под вывеской «Редакция помоев». У дверей редакции конный избивает нагайкой беззащитного человека. На переднем плане стоит самодовольный толстяк - «новый хозяин жизни», один из представителей процветающей русской буржуазии, саркастически высмеянной писателем в образах деруновых и разуваевых. Перед ним в позе, выражающей безысходность, крестьянин. Чуть ниже еще один щедринский персонаж - человек с пером склонился над бумагой. Он строчит «Донос». В правом нижнем углу в просительной позе перед лисой - «здравомысленный» заяц. 

 

Как много сказано! Какое удачное сочетание литературных образов и тогдашней российской действительности! И это все на восьмушке печатного листа. 

 

Рассматривая брошюру внимательнее, убеждаюсь, что ока не рукописная, а литографированная. Такая печать относительно проста и доступна. Оттиск на бумаге получается от переноса краски с обработанной гладкой поверхности камня-известняка, на которую предварительно наносится изображение. В дореволюционные годы подобным путем не только изготавливались литографии и лубочные картинки, но и печатались афиши, объявления. К этому способу часто прибегали студенты, размножавшие лекции популярных профессоров. Этот способ активно использовали для распространения революционных изданий народники, а позднее и марксисты. 

 

Листаю брошюру. В ней две известные сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Вяленая вобла» и «Обманщик-газетчик и легковерный читатель». Кому и зачем понадобилось пропагандировать сочинения великого сатирика столь необычным способом? 

 

Особенно интригующим показалось краткое предисловие к «Сказкам», точнее, обращение издателей к читателям: 

 

Да это и не предисловие вовсе, а революционное воззвание! 

 

 

Сомнений быть не могло. Выход «Сказок» был явно связан с закрытием в 1884 году по распоряжению властей прогрессивного общественно-политического и литературно-художественного журнала «Отечественные записки». М. Е. Салтыков-Щедрин был его ведущим сотрудником и редактором. История журнала интересовала меня давно. За несколько лет удалось собрать подборку «Отечественных записок» с первыми публикациями произведений многих писателей-демократов. 

 

Вспоминаю, что, кажется, уже где-то видел репродукцию с обложки «Сказок». Но боюсь ошибиться. Роюсь в словарях, справочниках, перелистываю книги о великом сатирике. Так и есть. Фотография обложки помещена в книге А. Туркова «Салтыков-Щедрин», вышедшей в 1964 году в серии «Жизнь замечательных людей». Оттуда, по всей вероятности, она была переснята и в учебник русской литературы для 9-го класса средней школы. В пояснении к фотографиям и в тексте, к сожалению, содержится лишь короткое сообщение о том, что это обложка нелегального издания щедринских сказок. 

 

На эту мысль я, в общем-то, набрел и сам. Ведь на брошюре отсутствуют какие-либо выходные данные о месте ее издания. А это верный признак того, что издатели явно были не в ладах с царской цензурой. Я не говорю уже о предисловии. Его автору, попадись он в руки «синих мундиров», неминуемо грозил бы тот же «ужас одиночных камер» или ссылка в Сибирь. 

 

Итак, ответ на вопрос «Зачем понадобилось издание «Сказок»?» вроде бы прояснился. Те, кто пошел на этот рискованный шаг, делали попытку привлечь к опальному журналу и его редактору общественное мнение и вынудить власти отменить свое решение. Но тут же возникли новые вопросы. Кто же эти отъявленные смельчаки, при каких обстоятельствах брошюра появилась на свет?.. 

 

Восьмидесятые годы XIX столетия - время бурных общественных страстей и жесточайшей политической реакции, обрушившейся на демократические силы страны после того, как 1 марта 1881 года народовольцами был убит император Александр II. 

 

На литературном небосклоне «поистине презренного времени» - именно так характеризовал период реакции М. Е. Салтыков-Щедрин,- сплошь усеянном реакционно-монархическими изданиями типа суворинского «Нового времени», «Гражданина» князя Мещерского, пятковского «Наблюдателя», ярко и свободно, притягивая к себе все прогрессивные литературные силы, светили «Отечественные записки» - лучший демократический журнал России тех лет. На его страницах смело поднимались острые проблемы общественной жизни, обнажались неприглядные стороны российской действительности. Продолжая некрасовские традиции, авторы журнала вступали в острую полемику с проповедниками «чистого искусства» и представителями реакционной печати. Но черные тучи реакции уже сгущались над прогрессивным органом русской печати. 

 

В начале 1883 года власти строго предупредили издателей «Отечественных записок» за публикацию на их страницах статьи известного грузинского публициста и общественного деятеля Н. Николадзе, в которой они заметили «восхваление одного из французских коммунаров». Но это был лишь повод. Истинной же причиной предостережения явились поступившие от провокатора сведения об усилении связей сотрудников журнала с революционным движением. 

 

Впрочем, это было уже не первое серьезное предупреждение. Цензура придиралась к каждому выпуску журнала, с поводом и без всякого повода. 

 

20 апреля 1884 года «Правительственный вестник» сообщил, что решением Особого совещания министров издание «Отечественных записок» прекращается. В постановлении по этому поводу говорилось, что журнал «не только открывает свои страницы распространению вредных идей, но и имеет ближайшими своими сотрудниками лиц, принадлежащих к составу тайных обществ». 

 

Решение о закрытии любимого журнала вызвало протесты со стороны передовой общественности России. В адрес редакции «Отечественных записок» поступали многочисленные письма и соболезнования от представителей различных слоев русской общественности. Сторонники журнала, объединяясь в различные группы, пытались облечь свой протест в общественно-организованные формы. М.Е. Салтыкову-Щедрину был преподнесен адрес с соболезнованием по поводу закрытия журнала, под которым стояло более 600 подписей. 

 

Особенно энергично защищало любимый журнал московское студенчество. Семена, которые сеяли «Отечественные записки», дали в среде передовой молодежи добрые всходы. Среди населения появилась прокламация «К русскому обществу от московского центрального кружка Общестуденческого Союза». 

 

В это же время московскими студентами была отлитографирована брошюра со сказками великого сатирика и воззванием «К русскому обществу», подаренная мне старой учительницей. 

 

Что же это была за организация - «Общестуденческий союз»? Сведения о ее деятельности, которые мне удалось разыскать, оказались скудными. Удивляться не приходится. В обстановке жесточайших правительственных репрессий и открытой слежки студенческая политическая организация могла действовать лишь в условиях строгой конспирации. 

 

«Союз» организационно оформился в конце 1883 года. В состав его влились существовавшие ранее разрозненные студенческие политические кружки. Во главе объединенной организации стояли студент Московского университета Соколов и студент Технического училища Лаврушин. В прокламации, выпушенной 17 декабря 1883 года, руководители «Союза» отмечали, что ввиду «жалкого состояния народа», «апатии общества и отсутствия солидарности среди образованных классов» учащаяся молодежь «рассчитывает в будущем фигурировать в качестве покровителя народа». 

 

«Общестуденческий союз» не был единой и сплоченной организацией, поскольку входившие в его состав кружки преследовали подчас различные цели - от чисто «просветительских» до ведения индивидуального террора против наиболее реакционных представителей царской администрации. «Союз» именовал себя «Интерфракционным обществом». 

 

Наиболее активной и деятельной его частью являлось объединение молодых народовольцев, члены которого организовывали собрания, благотворительные вечера в фонд «Общества помощи заключенным». В частной московской типографии Надежды Янковской студенты наладили выпуск нелегального литографированного журнала «Союз», печатали прокламации и брошюры. 

 

Здесь же был осуществлен и выпуск щедринских «Сказок для детей изрядного возраста». Первый их выпуск был отлитографирован еще до закрытия «Отечественных записок» и включал в себя также две сказки великого сатирика: «Добродетели и Пороки» и «Медведь на воеводстве». 

 

Попавший ко мне в руки по счастливой случайности экземпляр «Сказок» оказался не только необычайно интересным, но и чрезвычайно редкостным. До настоящего времени, как сообщили мне работники Государственной публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина В. Чурсин и П. Богомолова, было известно лишь два сохранившихся экземпляра этого выпуска. Один из них хранится в Ленинграде, другой - в Москве, в Государственном музее Революции. 

 

Сказки «Вяленая вобла» и «Обманщик-газетчик и легковерный читатель» опубликованы в этом издании впервые. Накануне закрытия журнала, в феврале 1884 года, М.Е. Салтыков-Щедрин отдал их в набор для очередной книжки «Отечественных записок», но в самый последний момент во избежание столкновений с цензурой изъял из номера. «Сказки» были напечатаны студентами без его ведома по неправленым журнальным гранкам. Название сборника принадлежит не сатирику, а издателям. 

 

Активисты «Общестуденческого союза» не ограничивались лишь пропагандой среди московского студенчества, а поддерживали активную связь с учащейся молодежью в провинции. 

 

В архивных фондах бывшего департамента царской полиции мне удалось обнаружить интересный документ - сопроводительное письмо к прокламации по поводу закрытия «Отечественных записок», адресованное на имя воспитанника Рязанской семинарии Иванова. В нем высказывается надежда на то, что молодежь семинарии не останется равнодушна и выразит свой протест против грубой акции властей сбором средств в литературный фонд помощи сотрудникам «Отечественных записок» или в какой-то другой приемлемой форме. Однако это письмо не дошло до адресата. Воспитанника с фамилией Иванов в списках семинарии не оказалось. Надо полагать, что за фамилией и не стояло какое-то конкретное лицо, и использовалась она при пересылке прокламаций как одна из наиболее распространенных в России. Вместе с приложенной прокламацией письмо попало в руки семинарского начальства и было переправлено обер-прокурору синода К.С. Победоносцеву, который и направил его для разбирательства в полицейский департамент. 

 

Есть все основания полагать, что таким же образом пересылались в провинцию и «Сказки», содержавшие вместо предисловия воззвание «К русскому обществу». 

«Общестуденческий союз» наверняка имел связь и с учащейся молодежью Тулы, которая не стояла в стороне от участия в общественной жизни и, несмотря на жесточайшую реакцию, активно выражала свой протест против царивших в стране порядков. 

 

Произведения великого русского сатирика М.Е. Салтыкова-Щедрина были хорошо знакомы передовой молодежи России и наряду с другими демократически изданиями помогали ей найти свое место в борьбе за светлое будущее Родины. Мне же подаренная тульской учительницей брошюрка много лет спустя помогла выбрать одно из направлений научного исследования. 

 

 На ее основе в соавторстве с моим аспирантом была напечатана серия статей в журнале «Высшее образование в России» и выпущена монография «Гражданином быть обязан…», посвященная роли студенческих организаций в гражданском воспитании студенческой молодежи России второй половины XVIII – начала ХХ века.