Почти каждая книга или брошюра, выпущенная толстовским издательством «Посредник», привлекательна по-особому. За любой из них - своя история, свои герои и образы, конкретные жизненные обстоятельства. Вот и этот стихотворный сборник на моей книжной полке - «У земли и у котла. Песни трудовой жизни», изданный «Посредником» в 1906 году под номером 595, тиражом 1200 экз., - исключения не составляет. 

 

Его автор Федор Емельянович Поступаев (1872-1931), поэт-самоучка, выходец из крестьян Саратовской губернии. До 20 лет жил в деревне, уже будучи самостоятельным хозяином, бросил все и уехал в Саратов, где работал на заводе, затем колесил по стране: Киев, Петербург, Москва... Занимался самообразованием в рабочих кружках. Несколько раз арестовывался полицией за революционную пропаганду и распространение нелегальной литературы, подвергался административной высылке. 

 

Судя по стихотворению «Как я запел», которым открывается сборник «У земли и у котла», поэзия Поступаева родилась под впечатлением рабочей жизни. В нем есть, к примеру, такие строки: 

 

Писать Поступаев начал сравнительно поздно, в 30-летнем возрасте. Печатал свои сочинения в периодических изданиях. Первый сборник «Песни рабочей жизни» рабочий поэт опубликовал в 1904 году в известном своими демократическими традициями и серьезным подбором авторов издательстве Н.Е. Парамонова «Донская речь». 

 

Сборник обратил на себя внимание молодого последователя и друга Толстого, его будущего личного секретаря и биографа Николая Николаевича Гусева, который познакомившись с Поступаевым, рассказал о его творчестве Толстому. Как свидетельствует Летопись жизни и творчества писателя, 25-26 мая 1905 года Гусев читал Толстому и его окружению (среди которого, очевидно, был и только что вернувшийся из Англии В.Г. Чертков) стихи Поступаева, предназначавшиеся для «Посредника». 

 

Стихи Толстому понравились. Особое впечатление на него произвели стихотворения «Проклятие вам, века сидевшим на наших шеях и горбах» и «Вы, поправшие жизнь и святую свободу», в последствии вошедшие в сборник «У земли и у котла». 

 

По свидетельству доктора Д.П. Маковицкого, почти постоянно находившегося рядом с Толстым, Гусев даже осмелился назвать Поступаева «толстовским Тютчевым» , что, конечно же, было явным преувеличением, сказанным ради «красного словца». 

 

Тем не менее, отзывчивый на все живое и современное, Толстой по поводу стихов Поступаева заметил: 

- Очень хороши, не разжигают злобы, устанавливают правильные отношения… 

 

Стихи создали у великого писателя впечатление, что их автор разделяет его морально-философскую доктрину, является типичным обличителем-непротивленцем, человеком далеким от политики и революционных устремлений эпохи. Впоследствии, при личной встрече с Поступаевым, Толстой убедился, что это не так, и отнес рабочего поэта к не очень для него симпатичной категории «распропагандированных» радикалами революционных активистов. 

 

В том же 1905 году Поступаев был приглашен для работы в редакции «Посредника» в Москве, где занимался сбором материалов и подготовкой очередных выпусков. Издатель «Посредника» И.И. Горбунов-Посадов намеревался привлечь Поступаева к новому проекту - выпуску еженедельника, в котором публиковались бы письма многочисленных корреспондентов Толстого и статьи лиц, сочувствующих взглядам писателя.  

 

23 ноября 1905 года в Ясной Поляне состоялась личная встреча Поступаева с Толстым, которая описана в очерке рабочего поэта «У Льва Николаевича Толстого», впервые опубликованном в 1907 году. 

 

Эта встреча была организована Горбуновым-Посадовым в качестве своеобразных «смотрин» Поступаева как кандидата на должность сотрудника предполагаемого еженедельника. Во время этой встречи Поступаев и Гусев, уже достаточно сдружившиеся, наперебой рассказывали Толстому о Втором съезде Всероссийского крестьянского союза, состоявшемся накануне в Москве, и даже зачитали стенографические записи лучших, по их мнению, речей участников съезда. Как оказалось позднее, Толстому разрекламированные речи участников крестьянского съезда пришлись не по душе из-за своей радикальной направленности. 

 

«Крестьянский вопрос» стал камнем преткновения между рабочим поэтом и писателем еще до приезда Поступаева в Ясную Поляну. От своей давней единомышленницы и друга семьи Марии Александровны Шмидт Толстому было известно, что ближайший визитер неодобрительно отзывается о его предисловии к книге американского буржуазного экономиста Генри Джорджа, вышедшей в «Посреднике». Поэтому первой фразой, произнесенной Толстым при встрече с Поступаевым, были слова:  - Кто здесь Поступаев, что недоволен моим предисловием к Джорджу? 

 

По воспоминаниям Поступаева, эти слова Толстой произнес с радушной улыбкой мягко-ласковым голосом. Затем писатель стал выяснять, что же не понравилось его собеседнику в предисловии к работе Генри Джорджа о едином налоге. 

 

Поступаев откровенно признался, что взгляды писателя на крестьянский вопрос кажутся ему противоречивыми: Толстой, по его мнению, отрицает Толстого, когда в одном случае (трактаты «Неужели это так надо?» и «Великий грех») выступает против земельной собственности, а в другом (предисловие к работе Г. Джорджа) высказывает желание помочь идее обложения сельчан единым налогом в пользу земельных собственников. 

 

Пояснения на этот счет Толстого, заявившего, что ни ров, ни пропасть без моста не перейти, и что единый налог в предложении Джорджа ему рисуется ничем иным, как мостом постепенного перехода через пропасть собственности к уравнительному трудовому землепользованию, Поступаева не устроили, и он позволил себе смелость открыто сказать об этом своему собеседнику. 

 

Критикуя систему Генри Джорджа, Поступаев находил ее недостаточно радикальной по двум причинам – она, во-первых, не касалась фабричного производства и капитала; во-вторых, не уравнивала положения землевладельцев. Рабочий поэт полагал, что общей надо сделать не только землю, но и остальное производство, что общины должны обрабатывать землю сообща и продукты труда делить поровну. 

 

Беседа с Толстым показалась Поступаеву задушевной и откровенной. Толстого же суждения гостя и насторожили и расстроили. Писатель поспешил сменить тему разговора, перевести стрелки на вопросы современной поэзии и беллетристики. 

- Кого из современных поэтов вы больше читаете и уважаете? - Спросил он своего гостя. 

Поступаев не задумываясь ответил: 

- Брюсова! 

- Декадент, упадочник, духовный дегенерат... - категорически заявил Толстой. - Что вы нашли у него? 

Поступаев предложил Толстому послушать стихи, которые помнил из Брюсова. Писатель согласился, и гость прочел «Скуку жизни…», начинавшуюся четверостишием: 

Желал бы я не быть «Валерий Брюсов». 

 

Враждебной реакции Толстого не последовало. По выражению его лица Поступаев уловил, что стихи ему понравились. Толстой попросил почитать из Брюсова что-нибудь еще. Поступаев прочитал стихотворение «Каменщик»: 

Незачем вам воровать… 

 

Лицо Толстого стало меркнуть, и когда Поступав перестал читать, Толстой сказал: 

- Первое, глубокое по мысли и настроению, можно уверенно считать поэтическим, а второе - надуманное, и думаю, что прозой гораздо лучше можно выразить ту мысль каменщика, которая выражена стихами. Уточним, что своего отрицательного отношения к поэзии В.Я. Брюсова Толстой не изменил до конца жизни. В его библиотеке так и не нашлось места для книг даровитого поэта. 

 

Дальнейший разговор коснулся современных беллетристов. Оценивая их, писатель отметил большое подражание «психопаткам мод» - женщинам, ищущим в материях не прочности, а яркости и цветочности рисунка, по большей части линючего и негодного. 

На прощание Толстой посоветовал Поступаеву: 

- Всматривайтесь поглубже не в Брюсовых, а в живой быт трудовой среды… 

 

На следующий день, 24 ноября, отсылая в Москву корректуру последних четырех листов первого тома «Круга чтения», Толстой писал Горбунову-Посадову, что Поступаев ему «очень понравился как человек», напоминающий душевным складом В.Ф. Орлова , но для журнала, в котором он будет участвовать, он «очень вреден». Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. В оценке Толстого Поступаев - «человек, увлекающийся своими мыслями, так горячо любящий их, что не дает себе труда критиковать, уяснять их и своим пылом увлекающий себя и других к отстаиванию очень шатких, неясных и неверных положений». Упомянул Толстой и о крестьянском съезде в Москве, материалы которого Поступаев хотел бы видеть в предполагаемом еженедельнике. «Лучшие из речей делегатов съезда», прочитанных ему Поступаевым, были, по оценке Толстого, «отвратительны». «В этих речах, - писал Толстой, - столько же крестьянского, сколько во мне китайского». 

 

 

В 1905 году «Посредник» опубликовал под одной обложкой два небольших рассказа Поступаева «Дитя нужды» и «Сапоги». А на следующий год вышли уже известный нам стихотворный сборник «У земли и у котла» и книжка Поступаева «Жена рабочего и другие рассказы». В дальнейшем Поступаев продолжал заниматься литературной деятельностью, публиковать свои стихи и прозу в различных изданиях. 

 

Не так давно в объявлении от известного в Москве Аукционного дома «Кабинетъ» я узнал, что на продажу выставлен автограф Ф. Поступаева - рукописный лист с наброском стихотворения «На смерть Есенина», написанным в Скопине 10 января 1926 года, и дарственной надписью не установленному лицу. Я поспешил в антикварную галерею на Крымском валу. Но было уже поздно. Автограф ушел, как говорится, «с молотка». Однако, к счастью, в каталоге аукциона осталась его фотокопия, позволяющая воспроизвести текст поэтического наброска, рожденного при первом известии о гибели великого поэта:

 

 

 

До уровня Тютчева в поэзии Поступаев конечно же не поднялся, но находящаяся на моей библиотечной полке книжка его стихов заслуживает упоминания как свидетельство о человеке со своим поэтическим голосом и с мыслями, вызвавшими интерес великого писателя.