В рамках международной программы Платоновского фестиваля выступили Сюйхуа Юнь и Жуй Мин. Их судьбы давно связаны с Россией.

По информации «Воронежских новостей», Сюйхуа Юнь в тринадцать лет за выдающееся исполнительское мастерство был принят в Среднюю специальную музыкальную школу Санкт-Петербургской консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. На его счету специальный приз Международного конкурса пианистов в Швейцарии и многочисленные фортепьянные выступления в России и за рубежом. В исполнении Сюйхуа Юня прозвучали симфонические этюды Шумана и сонаты Прокофьева. 

На страницах воронежского издания своими впечатлениями от концерта поделился известный российский поэт и прозаик Василий Нацентов.

На фортепьянную банкетку молодой пианист усаживается обстоятельно, как поплавок в родную воду. Играет всем телом, стараясь передать полноту и сложность звука и движением рук, и оркестровым всплеском длинных волос. Прокофьев, кажется, ему ближе Шумана: в каждом музыкальном шаге ощущается прокофьевская радость и дерзость жизни, маршевый гротеск, сопряженный с лирической хрупкостью. Трижды выходит на поклон. Скромно улыбается. Особенно когда слышит восторженные крики своих соотечественниц и видит их маленькие машущие ладошки. Жуй Мин одновременно нежнее и сдержаннее. Он еще учится в Центральной музыкальной школе Академии исполнительского искусства, но уже успел завоевать любовь зрителей и внимание профессионалов. Легендарный журнал «Музыкальная жизнь» еще несколько лет назад писал о нем, как о зрелом и многогранном музыканте. На воронежской сцене он исполнил пьесы Брамса и вторую сонату Рахманинова.

С первых нот может показаться, что Жуй Мин отдается музыке с меньшей страстью. Собираясь с силами, пианист покачивается в такт музыке, как маленькая изящная цапля в такт ветру и камышам. И в этом слабом, едва заметном движении не меньше музыки, чем в самих пьесах. Брамс очень подходит ему, но Рахманинова он любит больше. Вся замысловатость, весь труд звука – на лице. Играя, он исчерпал сонату до самого дна. У него получилось. Когда вставал с банкетки, юный пианист даже пошатнулся и после долгих аплодисментов, усталый, пошел за кулисы, как будто ему не шестнадцать, а шестьдесят. Все так: настоящее искусство, как писал поэт Борис Пастернак, «не читки требует с актера, а полной гибели всерьез».

Через мгновение их вдвоем вызовут на бис, и Жуй Мин снова станет обыкновенным юным гением, и будет играть с Сюйхуа Юнем в четыре руки, с поразительной быстротой успевая листать ноты на планшете, и улыбаться, и растерянно принимать огромные белые хризантемы от влюбленной воронежской девушки.