Васильковы — тульские купцы 1-й гильдии, потомственные почётные граждане, фабриканты. В Туле занимались выделкой кожи с первой четверти XIX века.

Род Васильковых обосновался в Туле на рубеже XVIII–XIX веков. Корни его уходят в г. Зарайск, тогда Рязанского наместничества, затем губернии, где в течение всего XVIII в., по крайней мере, три поколения служили священниками Спасо-Преображенской церкви этого города. Основателем рода считается Семён, о котором пока известно только имя по отчеству сына. Сын же, Василий Семёнович, родился около 1661 года и служил священником указанной церкви в 1715, согласно переписной книге г. Зарайска (жена Анна Леонтьевна (около 1669–после 1740). Ему наследовал Алексей Васильевич (ок.1696–после 1757, служил: до 1732–1757), жена Мария Фёдоровна (1700–после 1740), а ему — Василий Алексеевич (до 1738–31.1.1783; служил в 1758–1783), жена Прасковья Васильевна (около 1734–после 1795). Эта последовательность установлена на основании изучения клировых ведомостей и метрических книг Государственного архива Рязанской области. Как и подавляющее большинство священнослужителей той поры, они не имели фамилии, и их родство нами восстановлено по совокупности факторов: родственные связи, место и время жизни и службы. Таким образом, XVIII век для рода Васильковых был веком духовного служения.

Сын последнего, Яков Васильевич, родился около 1760 и окончил Рязанскую духовную семинарию, где и приобрел фамилию Васильков. Формулярный список о его службе показывает, что, получив духовное образование в Рязанской духовной семинарии, он по стопам предков не пошёл и резко изменил судьбу рода, что, если судить по количеству обращений к духовному начальству за разрешением, это не было редким явлением. Служил копиистом Епифанского уездного суда Тульского наместничества (1779–1783), подканцеляристом и канцеляристом Зарайского уездного суда Рязанского наместничества (1783–после 1796). По метрической записи о его смерти в Туле 1 марта 1833 в возрасте 65 лет он назван отставным солдатом. Что происходило с ним между двумя этими датами, пока остаётся загадкой, хотя, как известно, для России то был период почти непрерывных войн.

Между тем, в 1796 дочь его Пелагея вышла замуж за тульского купца Ивана Степановича Конюхова, а в 1808 сын Михаил женился на тульской мещанке Фёкле Григорьевне Ишутиной. После ее скоропостижной смерти в 1812 он вторично женился на дочери тульского мещанина и купца И. В. Курдюкова Пелагее Ивановне. По-видимому, стремление осесть именно в Туле было далеко не случайным. Как бы то ни было, с тех пор Васильковы более чем на сто лет связали свою судьбу с этим городом.

Михаил Яковлевич (16.5.1787–24.1.1859) и стал основателем семейного кожевенного дела Васильковых. Своим первым кожевенным заводом он на правах «торгующего мещанина» владел с 1807. В 1820 он купил ветхий кожевенный завод у тульской мещанки Анны Семёновны Солодовниковой, унаследовавшей его от отца тульского купца Семёна Гавриловича Мурыхина. Завод был построен С. Г. Мурыхиным в 1789 на Новопавшинской ул. на плановом участке 90х20 саженей = 1800 кв. саж. (8256 м2), на котором помещалась деревянная кожевня 40х20 саженей=800 кв. саж. (3664 м2). Как раз с конца XVIII в. местность по р. Ржавцу стала активно заселяться: за Никольской слободой, между Петровской и Павшинской слободами, по Ржавцу появились новые слободы — Новомещанская и Разночинная. К моменту покупки М. Я. Васильковым он эксплуатировался более 30 лет и находился в «ветхом» состоянии. Поэтому сразу после покупки, не прекращая производства, новый владелец приступил к реконструкции завода. В 1822 во 2-й ч. в 64 квартале вместо деревянного было построено каменное здание 34х17 аршин (289 м2), деревянная кожевня 20х10 аршин (100 м2) и деревянная красильня 30х15 аршин (226 м2). Мытьё кож производилось за городом на р. Упе, крашение — при заводе. В 1856 подал заявку и вскоре получил в аренду у города на выгонной земле участок 30х20 сажен = 600 кв.сажен на берегу р. Упы для промывки кож и шерсти.

Схемы приобретения сырья и сбыта готовой продукции описывались следующим образом: «Заводчики закупают сырые кожи бычачьи, воловьи, коровьи для подошв, телячьи и черкасские преимущественно в г. Козлове (ныне Мичуринск. — Авт.) Тамбовской губернии; конские опойки, также средник и выросток в Туле и в уездных городах своей губернии; бараньи кожи для рукавиц и выделки сафьяна — в Харькове и Лебедяни, ворванный жир, купорос, щадрик, квасцы, кошениль и сандал — в Москве; кору ивовую и дубовую, золу, смолу, деготь, рыбий жир и конопляное масло — в Туле, Москве и в Нижнем, и отправляют в Украину, где взамен их получают невыделанные кожи». По соседству с заводом располагались городские бойни, которые, вероятно, также служили ценным источником сырья.

Получение качественного сырья для кожевенной промышленности оказалось серьёзной проблемой, на которую даже обратило внимание правительство. В 1830 министр внутренних дел А. А. Закревский по согласованию с министром финансов Е. Ф. Канкриным направил ряду губернаторов, в т. ч. тульскому, циркуляр, где говорилось: «Кожевенные заводчики в России с давнего времени жалуются на затруднения в добывании кож надлежащей доброты, потому что наибольшая часть оных продаётся сырыми с подрезями во многих местах, более или менее глубокими, и даже сквозными, так что совершенно без подрезей почти кож не бывает или находятся таковые весьма редко. Затруднения сии происходят единственно от обычая, введённого содержателями скотобоен и мясниками, снимать кожи ножами, а не пестами, как сие желается в чужих краях и частию в некоторых местах России. Опытами доказано, что главнейший вред кожам говяжьим причиняют мясники, а более временные скотобойщики, промышляющие солением мяса и тонкого сала, у коих бой скота производится в огромном количестве чрез наёмных рабочих, употребляющих в сем деле преимущественно ножи для скорости в работе, от каковой поспешности кожи во многих местах прорезываются.

Министр финансов, с коим я входил по предмету сего в сношение, уведомил меня, что, по мнению его, к отвращению вышеупомянутого зла надлежит стараться внушить промышленникам сказанного рода, дабы они при свежевании мяса употребляли преимущественно песты, избегая тем подрезей, от чего ценность кожи не токмо ничего не теряет, но возвышается, и что для всеобщего сведения о невыгодности употребляемого у нас ныне способа снимания кож ножами, и о преимуществе иностранного образа снимания кож напечатана, по распоряжению его, статья в «Мануфактурном журнале» и «Коммерческой газете».

За неполные 40 лет (1820–1858) под руководством тульского 3-й гильдии (1825–1850), затем 2-й гильдии купца М. Я. Василькова завод развивался в основном по традиционным направлениям. Что касается оборудования, то, начав в том же 1822 с 35 дубильных и зольных чанов, 3 красильных котлов, 4 тупиков и 4 клещей — этими четырьмя позициями ограничивался инструментарий всех кожевенных заводов, — к концу периода оно выросло вчетверо: до 140 чанов и соответствующего числа остальных инструментов. В 1834 появилась единственная механизация: конноприводная машина для толчения ивовой и дубовой коры (подобное оборудование постепенно появилось на большинстве других заводов) — основного дубильного вещества, объёмы обработки которого были весьма значительны. Так, в 1822 на производство 10.000 кож было затрачено 8000 пудов (128 т) коры, то в 1834 на 32.700 кож — 29.300 пудов (469 т), т. е. в среднем на дубление 1 кожи требовалось 13–14 кг коры. Помимо этого использовались деготь, смола, рыбий или тюлений жир, постное масло, известь, зола, солод, ржаная мука, квасцы, сандал синий и красный, дрова. Не углубляясь в особенности технологии, скажем лишь, что это был обычный набор материалов для обработки кож того времени, хотя здесь он был несколько разнообразнее. Число рабочих выросло в 23 раза: с 9 человек в 1822 до 30 в 1830–1840-х, 130 в 1855 и 208 в 1857–1858.

Выработка выросла с 10 тыс. кож в 1822 до 30 тыс. в 1830-х, 50–60 тыс. в 1840-х, 100–120 тыс. в конце 1850-х. А вот доходы оказались гораздо более нестабильной величиной. Вообще надо сказать, что в 1822–1825 в статистике указывались не доходы, а затраты на материалы (кроме сырых кож), составлявшие тогда примерно 12.000 р. в год. Высокие накладные расходы в основном и объясняют довольно низкую доходность кожевенной отрасли.  С 1834 вместо затрат мы можем видеть доходы, варьировавшиеся с 200.000 руб. в 1834 до около 140.000 руб. в 1836–1841, 40.000 руб. в 1848–1855, 50–80 тыс. руб. в 1856–1858. Поскольку такие колебания характерны для всех предприятий отрасли, их, видимо, следует отнести за счет изменений экономической конъюнктуры. Так или иначе, динамика развития позволила заводу М. Я. Василькова в 1830-х занимать по объёму производства 2–3 места в Туле и губернии, а с 1841 занять и прочно удерживать 1 место, причём с большим отрывом.

Наиболее существенные качественные подвижки в этот период происходили в номенклатуре изделий. Обычно все заводы выделывали бычьи, коровьи, телячьи, конские и бараньи кожи. Более толстые первые два вида шли на изготовление подошв, остальные — на менее ответственные части обуви и другие кожевенные изделия. То есть все занимались всем, и такова была общая практика.  М. Я. Васильков поначалу действовал так же, однако довольно быстро продукцию его завода начала отличать растущая доля бараньих кож: с 5.000 в 1822 до 12.000 в сер. 1830-х, 50.000 в сер. 1840-х, более 100.000 в конце периода. Более того, во второй половине 1850-х годов завод на какое-то время вообще отказался от выделки других кож, кроме бараньих. Такая специализация не была самоцелью, она позволила диверсифицировать производство, а в дальнейшем постепенно перейти от производства кож к изготовлению кожевенных изделий. Уже с середины 1830-х годов на заводе начал действовать цех по производству крестьянских рукавиц, на которые шли так наз. простые белые овчины с мехом (из бараньей кожи выходило примерно 3 пары), а с середины 1850-х — из так наз. «испанских овчин» (имеется в виду порода овец) началось производство сафьяна и лайки, а также высококачественной шерсти. Последняя продавалась в основном в Москве, Серпуховской части, 3 квартала, на городском мытном дворе № 3. Со временем шерсть стала давать до трети доходов фирмы, а качество было настолько высоким, что значительная её часть шла на экспорт. Сафьян и лайка стали своеобразной визитной карточкой завода, который стал именоваться «сафьянно-кожевенным».

В этот период в тульской кожевенной промышленности в целом происходили важные процессы. Старейшие и крупнейшие кожевенные заводы Тулы, Сорокиных и Шельдяевых, прекратили существование, не выдержав конкуренции. Ведь, не находя достаточно сбыта в губернии, они выходили уже на российский рынок, где условия были жёстче, требовалось иное качество и рентабельность, прямо связанные с модернизацией производства, а значит, с большими расходами. А вот этого как раз и не хватало. Правда, в губернии наблюдалась достаточная стабильность: её 10–15 мелких заводов, разбросанных по большинству уездов, с небольшим объёмом производства, примитивным инструментарием и 1–3 рабочими, включая хозяина, реализовали товар, путь невысокого, но удовлетворительного для местных условиях качества в собственных лавках в уездных городах, где имели гарантированный рынок сбыта и закупки сырья. Правда они переживали колебания выработки, а в иные годы вовсе останавливались из-за проблем со сбытом, но всё же неблагополучные времена проходили и производство возобновлялось.

Одновременно Васильковы активно включились в благотворительные дела, которые традиционно для купечества поначалу развивалась по линии православной церкви. Став в 1854–1856 старостой своей приходской Владимирской, что на Ржавце, церкви, Михаил Яковлевич построил новый иконостас и положил в фонд церкви 5000 руб. серебром, проценты с которых шли на оплату псаломщика.

Из его 11 детей (6 сыновей и 5 дочерей) трое умерли в младенчестве, старший Николай и младший Николай дожили примерно до тридцати лет, женились, имели соответственно восьмерых и четверых детей, которые почти все умерли в малолетстве, выжили лишь сын и дочь старшего Николая. Сын Иван не был женат, дочь Анна вышла замуж за купца М. Я. Пальцова, но рано умерла, оставив сына Николая и дочь Варвару.

Второй период деятельности завода связан с именами сыновей М. Я. Василькова Ивана Михайловича (1812–24.6.1885) и Петра Михайловича (30.8.1819–14.11.1900), которые управляли им по завещанию отца нераздельно, под одною фирмой «Иван и Пётр братья Васильковы», сначала в качестве тульских 2-й гильдии, а с 1863 — 1-й гильдии купцов в течение 26 лет в 1859–1885, причём в первые годы совместно с матерью Пелагеей Ивановной до её смерти в 1861. Средний сын, Алексей, всегда числился на одну гильдию младше братьев и, видимо, активного участия в семейном бизнесе не принимал. Этот принцип нераздельности предприятия стал первым краеугольным камнем его работы. Вторым была крупная модернизация производства, начатая  братьями сразу после вступления в права собственности с 1860 и продолжавшаяся непрерывно все последующие 25 лет, что, конечно, определялось ограниченностью оборотных средств. При братьях завод достиг своего расцвета: был оснащен новым оборудованием, существенно расширился объём производства, поднялась его эффективность, резко повысилось качество продукции.

Сразу после наследования завода Иван и Пётр Михайловичи развернули бурную общественно-экономическую деятельность. Эта деятельность фирмы выделялась своим весьма практическим характером и развивалась по трём основным направлениям: создание пожарной команды, постройка моста через р. Упу, участие в строительстве и обустройстве церквей, членство в различных благотворительных учреждениях и т.д.

Пожары в то время представляли собой истинное бедствие, и Тула не была исключением. Возможностей же городских пожарных команд явно не хватало. Поэтому, проложив в 1859 для своих хозяйственных целей водопровод из р. Упы до завода, они предусмотрели в корпусе завода три деревянных рукава, чтобы в случае пожара «подъезжающие к ним бочки могли с удобством наливаться водою зимою и летом во всякое время дня и ночи», так как район был «лишен доступа к воде по неудобству съезда к реке и по удаленности городских насосов и прудов».  Вскоре братья организовали при своем заводе одну из первых в России добровольных пожарных дружин, снабженную поначалу простейшим противопожарным инвентарем. В неё входило до 200 рабочих, т. е. примерно половина их тогдашней численности. В случае пожара в городе команда снималась с работы (с сохранением среднего заработка) и под личным руководством самих заводчиков активно участвовала в его тушении. За это братья неоднократно получали благодарности губернатора. В одной из них говорилось: «Тульские 2-ой гильдии  купцы братья  Иван и Пётр Михайловичи Васильковы, торгующие под одною фирмою, постоянно оказывают своё ревностное вспомоществование личным участием и пожарными инструментами  во  время  несчастных  случаев.  При пожарном сигнале, состоящие на их кожевенном заводе пожарные трубы с двумястами и более рабочих, снабженных  железными ведрами, с необыкновенною быстротою  являются  на  место  и  при  заботливой благоразумной распорядительности хозяев в  избрании пунктов для действия, они, поддерживаемые  рвением  хозяев  при  действии  трубами  угашают пламя,  устраивая  из  себя  цепь к доставлению на пожар воды, в которой  всегда  без содействия гг. Васильковых оказывался недостаток.  Гг. Васильковы  с христианскою любовью, стремясь на помощь ближнему, забывают о собственных лишениях, и пожертвования их в сем деле очевидные, как в приобретении, так и содержании во всей исправности и употреблении сказанных пожарных труб с вёдрами, не только в прогуле рабочих до 300 человек, отвлекающихся во время  пожара от их занятий на заводе,  но и в вознаграждение за труд более усердных — единственно на благо общества и проч. Принимая всё это во внимание и неоценимую пользу, приносимую гг. Васильковыми, известную всему городу  и засвидетельствованную  тульским  градским  головою, начальник губернии считает приятным  долгом  объявить  им,  Васильковым,  совершенную свою благодарность». Пожарная команда действовала до конца века, т. е. просуществовала около 40 лет. «Эта команда имела прекрасные инструменты и снаряды, и всегда весьма успешно содействовала городским командам при тушении пожара»,— писали «Тульские Губернские Ведомости» 25.8.1900 в статье, подписанной инициалом «В». Возможно, ее автором был кто-то из третьего купеческого поколения Васильковых (может быть, Алексей Петрович), ратовавший в этой статье за создание в Туле «Вольного пожарного общества» и сохранявший команду до последнего момента существования самого завода. Тогда это было популярное в России движение, инициатором которого выступал граф Александр Дмитриевич Шереметев. Вероятно, между ними имели место какие-то контакты по этому вопросу. Так, в частности, позволяет предполагать тот факт, что А. П. Васильков с сестрой в 1914 жили в доме А. Д. Шереметева в Москве.

В 1863 в основном на собственные средства братья Васильковы построили дубовый пешеходно-гужевой мост через р. Упу от ул. Штыковой в Заречье до Новопавшинской на левом берегу длиной 130, шириной 12 аршин (92,5х8,5 м), с перилами и осветительными столбами. Город обязался обеспечивать освещение, охрану и текущий ремонт. Перед этим власти и общество долго обсуждали возможность создания платной лодочной переправы или моста с платным проездом. Убедившись, что дискуссия будет бесконечной, И. и П. Васильковы решили за свой счёт построить мост и безвозмездно передать его городу. За это они заслужили благодарность губернатора и городского общества, кроме той его части, которая лишилась потенциальных доходов от переправы. Мост же, обошедшийся примерно в 3 тыс. руб., получил название Васильковского. Конструктивно он был выполнен затопляемым: во время ледохода перила требовалось снимать, чтобы мост, опоры которого не имели ледоломов, с минимальными разрушениями пропускал через себя половодье и лед. Мост служил кратчайшим путем перевозки грузов из Заречья на железнодорожный вокзал и для прохода рабочих на заводы левобережья. В 1881 и 1909 он за ветхостью заменялся новым. В 1926 мост серьёзно пострадал от небывалого половодья, хотя и устоял. Позднее проезд был закрыт в интересах компактности территории Туламашзавода, хотя некоторое время действовал пеший переход через реку. В середине 1950-х мост был окончательно разобран, прослужив, таким образом, примерно 90 лет. На зеркале обмелевшей р. Упы напротив Штыковой улицы до сих пор видны нижние части опор этого моста.

Братья служили гласными Тульской городской думы: Иван в 1879–1882, Пётр в 1870–1884, а последний еще и гласным Тульского уездного земского собрания в 1868–1885, неоднократно в 1873–1885 исполняли обязанности присяжных заседателей по г. Туле и Тульскому уезду. Вместе с Алексеем они состояли членами Тульского губернского попечительства для пособия нуждающимся семействам воинов, членами-основателями благотворительного общества «Милосердие» для призрения нищих, действительными членами Тульского общества вспомоществования недостаточным ученицам Тульской женской гимназии и других благотворительных организаций.

Иван вслед за отцом в 1860 принял должность старосты Владимирской на Ржавце церкви. В 1862 г. братья пожертвовали самую крупную сумму на главный колокол весом 361 пуд для этой церкви; доставили украшения для Богоявленского собора в Кремле, пожертвовали 700 руб. на его строительство; внесли крупные суммы на содержание лечебницы для бедных общества тульских врачей. Они также приняли участие в финансировании книги «Тула. Материалы для истории города XVI–XVIII столетий» из известной серии под редакцией Н. А. Найденова, вышедшей в Москве в 1884, хотя предки самих Васильковых в материалах этой книги и отсутствуют. По данным П. И. Малицкого, они также финансировали (совместно с чернским купцом А. К. Кочетовым и князем В. В. Кугушевым) возведение храма Александра Невского в с. Малое Скуратово Чернского уезда в честь освобождения крестьян от крепостной зависимости, заложенного 16.7.1863 и освящённого 29.12.1876. Правда, об их связи именно с этим населённым пунктом нам пока ничего не известно.

Общественная и хозяйственная деятельность Васильковых укрепила их общественное положение. 11 октября 1874 Тульская городская дума присвоила Ивану и Петру Михайловичам Васильковым звание почётных граждан города Тулы (соответствующий указ императора последовал 13 декабря 1874). При этом в заслугу братьям была, прежде всего, поставлена именно их деятельность по борьбе с пожарами в Туле. 2 декабря 1885 семейства Ивана и Петра были пожалованы званием потомственных почётных граждан.  В социальном отношении достаточно замкнутый сословный характер тогдашнего русского общества, естественно, определял заключение браков в основном в купеческой среде. На протяжении XIX века Васильковы были связаны семейными узами с тульскими купцами Конюховыми, Курдюковыми. Швецовыми, Пальцовыми, Белобородовыми, Долговыми, Мозжечковыми, Ширяевыми, Гребенешниковыми (старооскольские купцы), Надежиными, Платоновыми, Тейле, мещанами Ишутиными, оружейниками Плехановыми, пензенскими цеховыми Волоховыми.

Разумеется, главной оставалась хозяйственная деятельность, которая и создавала основу их положения, давая средства и для благотворительности. В итоге в 1873 с  500 рабочими при двух паровых машинах для промывки и резки кож, одной паровой для толчения кожи, двух водоподъёмных с конным приводом и при восемнадцати ручных станках для отделки сафьяна выработка составила 350 тыс. руб.;  в 1879 с 460 рабочими  при 3 паровых машинах в 22 л. с. было выработано 170.000 кож на сафьян, кожи для рукавиц и юфть на 666.300 руб. (14-е место среди кожевенных заводов России по стоимости продукции); наконец, в 1884 г. при 700 рабочих было выработано 530.500 бараньих кож на сафьян разных цветов, лайку и кожи для рукавиц, 47.000 подошвенных и юфтовых кож на сумму 1.605.000 руб. В это время завод занимал площадь 22.000 кв. саж. (10 га) на 15 смежных участках по обе стороны Новопавшинской улицы с 5 жилыми домами. Главный корпус завода представлял собой 4-этажное каменное здание, в котором размещались 1 паровая машина в 38 л. с., 3 паровых котла общей мощностью 105 л. с., 3 паровых насоса, около 1000 пудов медных труб, 4 железных бака ёмкостью 5310 ведер, 16 шерстомойных машин, 1038 чанов, водопровод из р. Упы. В этом году по выработке продукции завод занял 1-е место среди кожевенных заводов и 95-е место среди всех промышленных предприятий Российской Империи. В пределах Тульской губернии завод давал 5,6% производства по стоимости продукции и трудоустраивал 5,9% рабочих. «На кожевенных заводах, — отмечал В.Смидович,— двери открыты для всех, просящих работы, сколько бы их ни явилось — и это одно обстоятельство ценится уже очень высоко в народе. Но труд сам по себе очень нелёгкий».

Число рабочих росло скачкообразно, со 120 человек в 1860 оно выросло до 420 человек в 1861 и оставалось примерно на этом уровне еще 20 лет, в отдельные годы доходя до 480–500 человек. Следующий подъём произошёл в 1881–1882: 670–695 человек, в 1883 — 735, достигнув максимума в 820 человек в 1884.

Шло постоянное расширение завода за счет строительства новых производственных зданий. В 1860 завод помещался в 3 каменных корпусах, в 1861–1870 в 8 каменных двухэтажных и 5 деревянных, в 1881 к ним добавился каменный трёхэтажный корпус. В 1884 завод занимал площадь 22.000 кв. саж. (10 га) на 15 смежных участках по обе стороны Новопавшинской улицы с 5 жилыми домами.

В 1859 был построен водопровод, на основе конноприводных водоподъёмных машин и трубопровода для снабжения кожевенного завода водой. Он был построен на участке, взятом в аренду у города в 1856 ещё М. Я. Васильковым, а с 8.8.1878 выкупленного его наследниками в собственность с присоединением смежной непригодной земли всего 4 десятины 1600 саженей за 1000 руб. На плане г. Тулы 1891 он обозначен как «Васильковские мойки».

Васильковы вторыми в Тульской губернии стали применять на заводе паровые машины (первыми их установили графы Бобринские на двух своих свеклосахарных заводах Богородицкого уезда в 1840). А среди тульских кожевенных заводчиков Васильковы остались единственными пользователями паровых машин. Первая в 8 л. с. была установлена в 1860 (работала до 1877), вторая в 8 л. с. — в 1864, третья в 8 л. с. в 1869, четвертая в 6 л. с. — в 1878, пятая в 48 л. с. в 1881 и т. д. Всего в 1877 в Туле действовало 12 паровых машин, а в губернии 110, в основном на дворянских заводах.

В целом в результате модернизации 1860-1880-х годах к 1884 г на фабрике действовала паровая машина мощностью 38 л. с. при 2 паровых котлах, которая приводила в движение 43 станка: 16 металлических станков для отжимки шерсти, 10 деревянных барабанов для промывки кож и машины: 1 для распилки кож, 2 мездрильные, 2 для резки и 2 для дробления коры, 1 для лощения сафьяна, 3 для тиснения сафьяна, 1 для размягчения лайковых кож, 4 топтальные для кож; 2 конноприводные машины обслуживали 4 насоса для водопровода из Упы; работало также 35 ручных станков для лощения сафьяна, 785 чанов, 3 паровых закрытых котла и 9 простых открытых, 9 для крашения, имелось 20 клещей и 10 тупиков.

Техническое перевооружение не только существенно сокращало сроки выделки кож и увеличивало объёмы производства, но и резко повышало качество изделий и позволяло расширять номенклатуру изделий. На Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 в Москве братья Васильковы получили высшую награду: Государственный герб — за сафьян и лайку исключительного качества. Отметим, кстати, тот факт,  который еще отразится самым серьёзным образом на судьбе завода Васильковых: на той же выставке продукция завода Бахрушиных в Москве получила только золотую медаль, а Полосатовых в Туле — серебряную.

Соответственно росли выработка и доходы.  В среднем выработка составляла свыше 70.000 кож, 200.000 пар рукавиц, 5000 пудов шерсти в 1-й половине 1860-х годов, свыше 80.000 кож, 100.000 пар рукавиц, около 5000 пудов шерсти во 2-й половине 1860-х годов, свыше 90.000 кож и того же количества рукавиц и 5000 пудов шерсти в 1870-х годах, а когда полностью дала себя знать модернизация — 186.000 кож, 60–80 тыс. пар рукавиц и 6–8 тыс. пудов шерсти в 1880 и 1881; 465.170 кож, 100.000 пар рукавиц, 15.750 пудов шерсти — в 1882; 442.310 кож, 72.000 пар рукавиц и перчаток, 16.400 пудов в 1883; 600.950 кож, 70.000 пар рукавиц и перчаток, 30.000 пудов шерсти в 1884. Соответственно и доходы выросли примерно с 200.000 руб. в 1860–1870-х до 666.300 руб. в 1879 (14-е место среди кожевенных заводов России по стоимости продукции); 756.750 руб. в 1880, 860.750 руб. в 1881, 1.254.130 руб. в 1882 и 1883, 1.605.475 руб. в 1884. В этом году по выработке продукции завод занял 1-е место среди кожевенных заводов и 95-е место среди всех промышленных предприятий Российской Империи — ещё один фактор, не ускользнувший от внимания конкурентов. В пределах Тульской губернии завод давал 5,6% производства по стоимости продукции и трудоустраивал 5,9% рабочих. Нельзя не отметить, что получила дальнейшее развитие номенклатура изделий: уже с 1880 года благодаря той же механизации завод начал поставлять на рынок не только кожу, но и большие объёмы кожи обработанной, в виде заготовок для обуви: вытяжек, голенищ, головок, шагрени, союзок и т.д., а также для шляп и фуражек.

Как ни парадоксально, но именно в «некожевенной» губернии России вырос завод, ставший по оснащению, масштабам производства, качеству продукции предприятием всероссийского масштаба, — сафьянно-кожевенный завод братьев Васильковых. Предприятие реализовывало свою продукцию: кожи, кожевенные изделия, шерсть и клей — в Туле, Москве, С.-Петербурге, по прямым заказам фирм в других городах Российской империи, торговало на всех крупнейших российских ярмарках (на Нижегородской ярмарке оно имело постоянную каменную лавку с галереей в Казанском кожевенном ряду под № 4). Это не могло не насторожить конкурентов. И они начали действовать.

10.4.1885 на вершине своего развития этот один из крупнейших в Российской империи кожевенных заводов был неожиданно поставлен под управление конкурсной администрации, находившейся в Москве. 10 июля на общем собрании кредиторов, состоявшемся там же, было решено «не продолжать производство и торговлю Васильковых, а ликвидировать дело». Однако в конце августа администрация «признала настоящее время самым удобным для реализации кожевенного завода Васильковых в Туле, не дожидаясь окончательной выработки товара на заводе, производимой на основании постановления общего собрания кредиторов 10 июля сего года». Срочно созванное 16.9.1885 там же в Москве новое общее собрание кредиторов утвердило это решение. В октябре завод был назначен в продажу по закладной на сумму 1273 р. 63 коп. Тульского земельного банка, будучи оценен в 120.000 р., а лавка на Нижегородской ярмарке — в 5000 руб. Благодаря этим действиям администрации после рекордной в 1884 выработки в 1,6 млн. руб., за первое полугодие 1885 выработка составила 1 млн. руб. (т.е. явно могла достигнуть 2 млн. за полный год), а в 1886 завод вовсе простаивал.

Администрация продолжала свою деятельность более года, до сентября 1886. Тогда было объявлено о выдаче «предварительного дивиденда» в конторе администратора Ив. Ник. Чекалина (Москва, Б. Полянка, соб. д.). Смехотворная сумма долга и несоразмерность ее с оценкой завода настораживают. Поспешный отказ продолжить вполне успешное дело также вызывает вопросы. Конечно, разорению мог способствовать и такой фактор, как затяжной экономический кризис в России 1880-х годов, тяжело отразившийся на хозяйстве России вообще и Тулы в частности. А вот крах Тульского городского общественного И.Д.Сушкина банка в 1885–1886, вопреки нередким утверждениям, вряд ли сыграл здесь какую-либо роль. Действительно, Васильковы вели через этот банк свои коммерческие операции. Из предоставленных банком по требованию администрации данных явствует, что на 1.4.1885 в нём хранились учтённые банком торговые векселя Васильковых на сумму 450.209 р., в том числе векселя их кредиторов на 127.701 р., и векселя их должников на 322.508 р., т. е. на сумму в 2,5 раза большую. Невольно напрашивается мысль о подспудном действии неких субъективных факторов, целенаправленно уничтожавших самое конкурентоспособное в губернии производство, а с ним потенциально и тульскую кожевенную промышленность в целом. Причём обе цели были успешно достигнуты: завод Васильковых был превращён во второстепенное предприятие, а тульская промышленность была жестко устранена с российского рынка кожевенных изделий и шерсти и в основном загнана вновь на внутренний губернский рынок.

Ответ на вопрос «почему?» нужно искать в том, кому это было выгодно. В результате действий администрации по управлению заводом «И. П. братьев Васильковых» предприятие оказалось в собственности «Товарищества Алексея Бахрушина и сыновей», т.е. одного из крупнейших их конкурентов, которые сделали всё для его окончательного развала. Это объясняет и причину размещения администрации в Москве. Во-первых, в 1886 завод простаивал и был лишён большей и наиболее ценной части оборудования. Надо учесть, что цикл обработки кож занимал тогда в России более года. То есть, выработав в 1885 – ещё под управлением администрации — все запасы и из-за её запрета, не закупая нового сырья, завод был лишён задела на будущее. Затем, во-вторых, завод был искусственно разделён на две неравные части, вопреки завету его основателя Михаила Яковлевича, что, конечно, еще больше подрывало его производственный потенциал. Наконец, в-третьих, он затем был по отдельности продан обратно Васильковым: в 1886 — братьям Алексею, Николаю, Михаилу и Тихону Петровичам, в 1887 — Николаю и Михаилу Ивановичам, весьма возможно, продан в кредит, взятый у тех же Бахрушиных.

Иван Михайлович не перенес несчастья и умер от скоротечной чахотки в разгар дела о банкротстве в июне 1885. Пётр дожил до 1900, помогая сыновьям в управлении заводом. У Ивана было 11 детей, у Петра — 12. Как и прежде, смертность, особенно детская, оставалась высокой, и до 30% детей погибали в младенческом возрасте.

Сыновья Ивана Михайловича, Николай и Михаил, организовали торговый дом “Васильковы Ник. и Мих. Ив.” Старший Иван также работал на заводе, однако от руководства устранился. В 1891 с одной паровой машиной в 16 л. с. выработка завода составила 20.000 кож сафьяна, 50.000 лайковых, до 18.000 пар рукавиц и перчаток и небольшое количество крупных кож. Но проработал завод всего несколько лет. 22 ноября 1891 на заводе Николая и Михаила Ивановичей произошёл большой пожар, «громадное зарево» которого, по словам газеты, «всполошило весь город»: «сгорели каменные сушильня, пушильня, кожевня, щипальня, кухня для рабочих и деревянные зольня, мойка, красильная, дубильня, спальня для рабочих, каретный сарай, баня, прачечная и сарай для пожарных инструментов, а также кладовая для товара». При тушении пострадали пятеро пожарных. Причины пожара установлены не были. В связи с просьбой владельцев о снятии налогов за 1891 из-за пожара на сумму около 219 р. было проведено тщательное расследование, которое установило, что из 37 различных построек сгорело полностью или частично 28, неповреждённых пожаром осталось 9, среди них часть каменных, крытых железом производственных и жилых зданий. Конечно, пожар серьёзно подорвал и так с трудом налаживавшееся дело, но завод всё же был частично восстановлен и проработал до 1