Владимир Александрович Казадаев был тульским губернатором в 1850 году.

Знатный барин

Владимир Казадаев родился в 1808 году в семье известного российского государственного деятеля, сенатора, академика и литератора Александра Васильевича Казадаева. Как вспоминал секретарь Владимира Казадаева, «он, происходя от богатых родителей, с детства не привык стесняться и вырос на своей воле, связанный только внешними приличиями знатного барства. Хорошая салонная выправка, языки французский и немецкий открывали ему дорогу в большой свет». От отца он унаследовал не только страсть к наукам и языкам, но и связи в высшем обществе. А.В. Казадаев и граф И.П. Кутайсов были женаты на родных сестрах - дочерях купца Балкашина, которому «императрица Елизавета дала имя Резвого и дворянское достоинство за то, что он плясал трепка».

Герой Отечественной войны 1812 года граф А.И. Кутайсов был двоюродным братом В.А. Казадаева, через него он был близко знаком с генералом А.П. Ермоловым. Родственные узы связывали В.А. Казадаева и с князем А.Ф. Голицыным: муж его двоюродной сестры графини Н.И. Кутайсовой с 1839 года служил председателем комиссии прошений на высочайшее имя, с 1853 года – членом Государственного Совета.

Юность Владимира Казадева прошла в армии: в 1823 году поступил на службу в свиту Ее Императорского Величества по квартирмейстерской части колонновожатым, в 1826 году был прикомандирован к гвардейскому Генеральному штабу, принимал участие в русско-турецкой (1828-1829) и «польском походе» (1830-1831). В мае и сентябре 1828 года в столкновении с турками был трижды ранен: в грудь от вражеской сабли и дважды контужен от осколка бомбы. И, тем не менее, остался в строю: 25 сентября 1828 года во время осады Варны шел вперед, подавая пример солдатам, и был снова ранен - в правое плечо пулей навылет.

За отвагу получил орден Св. Владимира 4-й ст. Отличился он и 14 марта 1831 года в Польше при защите переправы через реку Нарев, за что был награжден золотой полусаблей с надписью «За храбрость». 26 августа 1831 года участвовал в штурме передовых позиций городового вала Варшавы. 

После завершения польского похода по состоянию здоровья был вынужден оставить военную службу и в июле 1833 года получил должность в департаменте особых поручений Министерства внутренних дел. Боевые раны не позволили нормально работать: за девять лет Казадаев трижды брал годовой отпуск по состоянию здоровья. В 1842 году был назначен почт-директором Восточной Сибири, «где он много сокровенного мог узнать и насмотреться на тамошние порядки, стал подозрительным и к людям вообще недоверчив», вспоминал секретарь Казадаева Г.Н. Александров.  

Читать чужие письма

Дело в том, что по роду службы в должности почт-директора Казадаев занимался перлюстрацией писем декабристов, много ездил по Сибири и с некоторыми ссыльными был лично знаком и даже помогал им. Об этом свидетельствуют, например, несколько личных писем к Казадаеву декабриста В.К. Кюхельбекера. Они были давно знакомы, и Кюхельбекер признавался, что часто упоминал в разговорах с друзьями имя Казадаева: «…хвастаю и хвалюсь перед ним знакомством с Вами, человеком, каких я и во время оно в Петербурге и Москве встречал не много». Кюхельбекер держал Казадаева в курсе многих подробностей своей ссыльной и личной жизни, просил прислать книги – «достать от Николая Ивановича Пущина (Пущин служил в это время под началом В.А. Казадева в Сибири, - И.П.) список с мистерии «Ижорский»: первых двух частей — с напечатанного экземпляра с моими поправками и третьей — с рукописи». (Баргузин, октябрь — ноябрь 1844 года).

Обращался Кюхельбекер к Казадаеву и с просьбами о помощи, когда 27 августа 1844 года получил разрешение на перевод из Акши в Западную Сибирь — в Курганский округ и ему требовались сопроводительные документы.

«Усерднейше прошу убедить наши иркутские власти, чтоб они приказали властям верхнеудинским выдать мне бланк, а то я, право, приеду в Курган ровно ни с чем, что, особенно для первой поры, не очень удобно», - писал декабрист Казадаеву из Баргузина 1 октября 1844 года.

Вскоре через знакомого чиновника Казадаев уведомил Кюхельбекера, что сам вышлет ему через Верхнеудинского окружного начальника бланковую подорожную.

«Слова: благодетель, благодеяние, покровитель, покровительство несколько относятся к тем, которые мое глупое перо как-то не умеет писать, — хотя, поверьте, я, право, не неблагодарен, - писал В.К. Кюхельбекер Казадаеву. - Между тем, как же назвать иначе, если не благодеянием, одолжение, которое Вы с столь благородною и радушною готовностию хотите оказать мне и которое сбережет мне около 600 рублей, для меня вовсе и вовсе не лишних на первой поре в стороне новой и мне совершенно незнакомой?» (Баргузин. 28 ноября 1844 года). 

Переписка шла через доверенных людей, Кюхельбекер просил Казадаева «не отказать им в покровительстве». В январе 1845 года, как полагают исследователи наследия декабристов, Кюхельбекер и Казадев могли видеться в Иркутске. «Чувствуя себя не совсем здоровым, осмеливаюсь просить Вас извинить меня, что я не могу иметь чести у Вас обедать. Но я вполне вознагражу себя, явившись к Вам перед отъездом в Курган, чтобы поблагодарить Вас за всю Вашу доброту и проститься с Вами», гласила записка Кюхельбекера Казадаеву на французском языке.

Лечение проститутками

В 1846 году В.А. Казадев вернулся на службу в МВД и в звании камергера четыре года провел в разъездах по всей России с ревизиями губернских и уездных учреждений. В 1847 году в 8-месячной командировке в Казань его сопровождал секретарь Г.Н. Александров, оставивший подробное описание своей жизни.

«Между чужими, особенно в гостях, светский, образованный и любезный барин, с близкими дома: хоть беги от него: непрерывная воркотня и брань. В добрый час он вполне был добрый барин, в дурной час – никто на глаза не показывайся, причем к чести его, никогда не дрался, но бранился непрестанно, худо ли, хорошо ли люди делали. От этого последние до того сделались привычными к барским ворчанью и брани, что часто упускали исполнять его приказания», - таким запомнил камергера Казадаева его помощник. 

Александров отмечал, что его начальник и при проведении ревизии, и в составлении отчета «держался принципов благородных и разумных». Секретарь имел случай наблюдать смелость и гуманность Казадаева. Во время ревизии в Казани произошел большой пожар, Казадаев, узнав об этом, «вынул из шкатулки большую пачку кредитных билетов и раздал лично пострадавшим от огня. Кроме того, помогал бедным и благородного звания, приходивших к нему с просьбами о пособии».

Летом 1847 года в Казани бушевала эпидемия холеры, ревизор не побоялся посетить городские больницы, был возмущен, что «не нашел ни только докторов, но даже очень мало и фельдшеров. Все в страхе разбежались». Казадаев хлопотал об улучшении положения холерных, советуясь с профессором медицины Казанского университета А.А. Китером. Знакомство с выдающимся русским медиком пошло обоим на пользу: Китер помог Казадаеву справиться с хандрой из-за карантина и запретов выходить на улицу, Казадаев взял казанского хирурга с собой в Петербург, помог поступить на службу в Медико-хирургическую академию, где он прославился как один из основоположников русской хирургической гинекологии. 

Способ лечения хандры был выбран весьма оригинальный. Вот как описывал этот метод секретарь Александров.

«Доктор объяснил, что Казадаеву непременно нужна барышня, молодая и приличная, которая могла бы развлекать и успокаивать больного, и чтобы я озаботился скорейшим приисканием такой барышни. Это заявление поразило, огорчило и крайне удивило меня. Я, сконфузясь, наотрез Киттеру объяснил, что подобных поручений никогда на себя не брал и брать не намерен. По случаю моего отказа поручение было возложено на хозяйского кучера. Нимфы стали часто являться и меняться, смотря по вкусу больного субъекта. Этот способ лечения действительно имел успокоительные последствия.

Отказ мой приискать барышню имел однако неотрадные для меня последствия. Казадаев сделался ко мне менее прежнего благосклонным, но я выдержал и при его резких выходках не позволил себе нарушить спокойного, по наружности, положения».

«Ревизия» Казани в итоге заняла вместо трех месяцев, восемь, из казны на «житие» ревизора было потрачено 22 тысячи рублей, «из коих более всего, отмечал секретарь Александров, вышло на его оздоровление».

В обратный путь, через всю Россию из Казани в Петербург камергер МВД, казанский профессор медицины и секретарь добирались на перекладных. В одном из таких мест, Казадаев, не имея уже никаких поручений от министра, проявил твердость и принципиальность и добился отстранения костромского смотрителя тюрьмы. Этот офицер в компании с палачом пропивал в трактире «спрыски» – деньги на водку, которые преступник давал палачу по пути на место казни. В данном случае пропивали вознаграждение от высеченного убийцы. Офицер был так пьян, что даже не отреагировал на приказание старшего по званию Казадаева подойти и представиться. Казадаев специально заехал в Кострому, чтобы попросить губернатора уволить смотрителя за недостойное офицерскому званию поведение.

Во время службы в МВД В.А. Казадев сдружился с чиновником особых поручений при министре, славянофилом И.С. Аксаковым, а во время ревизии Симбирска - с его братом Г.С. Аксаковым, губернским прокурором, и дядей Н.Т. Аксаковым, губернским предводителем Симбирской губернии. 20 февраля 1850 года И.С. Аксаков, находясь с ревизией в Ярославле, писал матери: «Здесь теперь производит следствие по одному обстоятельству чиновник нашего министерства статский советник Казадаев, который прошлого года был в Симбирске. Он большой приятель Гриши и Ник<олая> Тимофеевича и просит им от него поклониться». 

В семье рассчитывали, что с назначением В.А. Казадаева тульским губернатором Г.С. Аксаков получить должность вице-губернатора в Туле. «Казадаев изъявлял мне прежде сильное желание иметь Гришу вице-губернатором, когда еще Гриша был в Симбирске, - писал И.С. Аксаков матери 6 июня 1850 года. - Казадаев теперь сделан губернатором в Тулу, и Баранович - вице-губернатор вышел в отставку. Напишите об этом Грише».

Но И.С. Аксаков располагал недостоверной информацией, статский советник С.М. Баранович оставался тульским вице-губернатором до 14 октября 1853 года. А сам Владимир Александрович пробыл тульским губернатором так недолго, что вряд ли мог помочь с получением места.

Как открывали колонну-памятник Дмитрию Донскому на Красном холме

Владимир Александрович Казадаев пробыл тульским губернатором весьма короткий срок: был назначен 4 апреля 1850 года, а уже 21 октября был переведен на аналогичную должность в Курск. Но даже за столь непродолжительное время успел оставить след в тульской истории.

Полгода губернаторства Казадаева в Туле были ознаменованы большими подвижками на строительном поприще. Владимиру Александровичу удалось получить в правительстве деньги на ремонт тульских тюрем. Об их ветхом состоянии еще в 1846 году сообщал Комитету министров губернатор Н.Н. Муравьев, но в финансовой поддержке тогда было отказано. В сентябре 1850 года были объявлены торги на право постройки в Туле «каменного тюремного замка с оградами и флигелями» за 115 тысяч 525 рублей и чернского тюремного замка на 30 тысяч 484 рублей. Тогда же были утверждены сметы на строительство здания уездной полиции в Богородицке – «нового отделения казармы для помещения нижних полицейских чинов и исправления старых», одобрена перестройка «плашкоутного моста» (плавучего моста, опирающегося на плоскодонные суда) через Оку под Белевом.

Грандиозным событием для тульской и российской истории стало торжественное открытие памятника Дмитрию Донскому – монументальной чугунной колонны на Красном холме. Этот день в Тульской губернии ждали 30 лет, с того момента, как тульский губернатор В.Ф. Васильев и генерал-губернатор А.Д. Балашов обрались к императору с ходатайством об увековечивании подвига Дмитрия Донского и русских ратников и начался сбор средств на сооружение памятника. Только в 1847 году был утвержден проект архитектора А.П. Брюллова – колонна, аналогичная той, что уже возвышалась на Бородинском поле. В апреле 1847 года император завизировал смету расходов на сооружение монумента в 52778 руб., а в ноябре-декабре 1849 года памятник был установлен на Красном холме и взят под охрану караула их трех чинов военно-рабочей № 15 роты поселения при одном ефрейторе. 24 февраля 1850 года тульскому губернатору Н.И. Крузенштерну было давно высочайшее указание подготовить и провести торжественное открытие памятника 8 сентября – в годовщину Куликовской битвы. 

Из-за болезни Н.Н. Крузенштерн вскоре вышел в отставку и все заботы по организации празднеств в честь 470-летия Куликовской битвы легли на тульского губернатора Казадаева. Он рассчитывал, что на открытие памятника приедет сам император или великие князья, отправившиеся в 1850 году путешествие по России. Казадаев предложил собрать по всей губернии «замечательные произведении мануфактурной и ремесленной деятельности, произведения изящных искусств, а также лошадей разных пород, производимых на конских заводах в Тульской губернии, с испытанием рысистой и троечной езды». Но император и сам отказался участвовать в торжествах, и сыновьям запретил. Великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич 6-7 сентября 1850 года посетили только Тулу, а Николай I проследовал через Тулу проездом 12 сентября 1850 года.

К сентябрю 1850 года вокруг памятника были установлены 12 чугунных тумб-пушек (не сохранились), а по границам площадки размером 120х120 м вокруг колонны проложили канаву и ров.

8 (21) сентября 1850 года на торжественной церемонии из «элиты» присутствовали только губернатор, губернский и несколько уездных предводителей, местные чиновники разных ведомств и некоторые дворяне.

«Обряд освящения памятника совершил епархиальный епископ преосвещенный Дамаскин с находившимся при нем старшим духовенством губернского города и ближайших городов Епифани и Богородицка, а равно и многих окрестных сельских церквей. При чем было весьма значительное стечение жителей Тульской и Рязанской губерний», - сообщал министру внутренних дел губернатор Казадаев 13 сентября 1850 года.

Отметим, что для В.А. Казадаева участие в торжественном открытии памятника на Куликовом поле имело особенное значение. Дело в том, что его отец – академик Александр Васильевич Казадаев был большим поклонником Дмитрия Донского и считал его выдающимся государственным деятелем России. В 1827 года в Петербурге вышла его книги «Историческое похвальное слово Димитрию Донскому». 

Сам В.А. Казадаев тоже «был не чужд литературе: занимался стихотворным переложением арабских сказок из сборника «1001 ночь», перевел в стихах комедию Мольера «Тартюф» и «Подражание Иисусу Христу». Тульский историк И.Ф. Афремов не случайно включил В.А. Казадева в список местных ученых и писателей и посвятил свой труд «Историческое обозрение города Тулы», изданный в 1850 году, двум тульским губернаторам – Голицыну и Казадаеву.

После перевода из Тулы в курские губернаторы Казадаев с перерывами на отпуск по болезни прослужил до 15 октября 1853 года и вышел в отставку.

Умер В.А. Казадаев в Одессе 1 декабря 1888 года. Похоронен на Старом кладбище.

Автор - Ирина Парамонова специально для сайта «Бренды России. Тула».