В Ясной Поляне отремонтировали жизнь и поженили «тараканов»

«Антоша, не пишите вы. Они у вас хуже, чем у Шекспира. А Шекспир вообще не умел писать пьесы», - говорил один великий русский писатель другому: Лев Николаевич Толстой - гостившему у него Антону Павловичу Чехову. При этом Толстой признавал, что «Чехов - истинный художник». И вновь с оговоркой: «Его можно перечитывать несколько раз, кроме пьес, которые совсем не чеховское дело».

Однако в толстовском неприятии чеховской работы на театральном поприще было совершенно удивительное исключение – шуточная пьеса «Медведь», которую Антон Павлович вынес на суд общественности в феврале 1888 года. Лев Николаевич с удовольствием смотрел водевиль не только на сцене, но и любил читать его вслух семье и гостям.

Что зацепило яснополянского старца в комическом сюжете произведения? Трудно сказать. Но именно «Медведь» имел невероятный успех на отечественных и зарубежных сценах. «Цыган не заработает того живым медведем, что я заработал дохлым», - смеялся Чехов.

Каждый признанный шедевр имеет свои собственные секреты, свою индивидуальную комбинацию художественных открытий и находок. Именно поэтому попав в руки режиссера «Медведь» каждый раз представал в новом свете. У пьесы богатейшая сценическая история. Произведение всегда давало и продолжает давать широчайший простор для интерпретаций. Эту особенность и подметили режиссеры Яна Коваленко и Инес Амами – студенты пятого курса мастерской Константина Райкина. Результат своего труда они назвали «Два медведя» и представили на сцене ДК «Ясная Поляна».

«Насколько от режиссера зависит облик и смысл или, иными словами, форма и содержание любого произведения? Мы решили взять всем известную маленькую пьесу Антона Павловича Чехова «Медведь» и сыграть ее два раза через антракт, но в совершенно разных режиссерских и актерских трактовках. Уверены, что вам это будет очень любопытно», - обратился перед началом спектакля к зрителям создатель Высшей школы сценических искусств Константин Райкин.

Обе постановки бережно относятся к чеховскому тексту и сюжету: к помещице Елене Ивановне Поповой, скорбящей о смерти супруга, внезапно приезжает сосед, отставной поручик артиллерии Григорий Иванович Смирнов, и требует уплатить долг мужа. Далее следует эмоциональный конфликт, в результате которого между потерявшими надежу на счастье героями вспыхивает любовь.

Яна Коваленко сразу дает понять зрителю, что ремонт жизни – дело непростое и требующее усилий. Конечно, можно переклеить обои и с работником-гастарбайтером Лукой (Тимур Абитов), но результат получается практически неотличимым от того, что было.

Помещица Елена Попова в исполнении студентки ВШСИ Натальи Усачевой - дама активная и деятельная. Сначала кажется, что Григорий Смирнов от Максима Хлебникова - совсем ей не пара. Он выглядит как Новосельцев в «Служебном романе» или Лукашин в «Иронии судьбы». Но на то она и ирония…

За «бешенством» Григория скрывается человек с мягким характером, жизнь которого тоже требует обновления. В ходе конфликта он облит клеем и краской. Вместо испорченного пиджака и рубашки герой мастерит себе одеяние из тех самых обоев, что предназначались для ремонта помещения. И слуге остается только удивляться неожиданному разрешению ситуации.

Режиссер Инес Амами подошла к своей работе с точки зрения психологии. Для участия в спектакле она пригласила артистов театра «Сатирикон»: Елена Попова – Розалия Каюмова, Григорий Смирнов – Арсен Ханджян, Лука – Константин Новичков. В этой постановке главные герои – жертвы собственных «тараканов» в голове. Григорий отличается взрывным южным темпераментом, а его должница - эротоманией и фетишизмом.

Аналог фразеологизма «тараканы в голове» есть в разных языках. Англичане говорят: «пчела под шляпой». Немцы «имеют в голове птичку». Многим удается подружиться со своими «тараканами», но чужие всегда загадочны, неожиданны и совсем непредсказуемы.

Но если «тараканы» смогли найти общий язык, создать семью и наплодить малышей, то их обладателям и подавно никуда друг от друга не деться. Да и горе-психологу-слуге Луке тоже придется смириться.

Гибкая идея укрощения строптивых в «Медведе» оказалась очень благодатной для молодых режиссеров. Их изобретательность и остроумие покорили зрителей. Публике, как Луке в пьесе, остается только воскликнуть «Батюшки!» и аплодировать стоя.