Николай Пиксанов. Реконструктор бессмертной комедии

Незадолго до Первой мировой войны 1914-1918 годов Разрядом изящной словесности Императорской академии наук было предпринято издание «Академической библиотеки русских писателей». Книги, печатавшиеся сразу в двух образцовых типографиях (в академической и в государственной), выходили в прекрасных с круговыми узорными обрезами серийных издательских переплетах, были иллюстрированы портретами, рисунками и факсимиле на отдельных листах. Стоили они относительно недорого и могли быть причислены к разряду изданий общедоступных.

О подобных книгах мечтали несколько поколений отечественных литературоведов и, конечно же, образованные читатели, истинные ценители русской классики, гимназическая и студенческая молодежь. Известный философ, критик и публицист Василий Васильевич Розанов, приветствуя выход в свет первого выпуска Академической библиотеки, писал в «Новом времени»: «Еще на студенческой скамье для новичков русского склада души, лет 25 назад, чувствовался недостаток в таком издании. «Откуда взять? Где найти? Где и у кого прочесть?» - спрашивалось о русской особливости, о русском самостоятельном лице в истории. Помню определенно, мы студентами об этом спрашивали и тогда ответа не находили. А «Бокль» и «Льюис», можно сказать, на каждом шагу валялись по дороге, хватая за ноги, как проститутки: говорю о дешевизне и обилии изданий и популяризации». Розанов мечтал о том, чтобы «Академическая библиотека» была дополнена народной песней, народной сказкой, былинами, загадками и пословицами, чтобы, не вдаваясь в партийность, наряду с произведениями славянофилов, были бы опубликованы Чаадаев и Радищев. «Не одни поэты, но и русская дума, глубокая и чистосердечная, - заключал философ, - вот желательный девиз для издания великолепного в своем замысле и начале».


Академическое издание «Полного собрания сочинений А.С. Грибоедова». 1911-1917 гг.

Академическая библиотека открывалась «Полным собранием сочинений А.В. Кольцова» (Выпуск I), увидевшем свет в 1909 году, в канун столетия со дня рождения поэта. Редактором и автором примечаний был молодой, но уже известный в научных кругах историк литературы А.И. Лещенко. За сочинениями Кольцова последовало «Полное собрание сочинений М.Ю. Лермонтова» (Выпуски II–VI). Редактором его и автором примечаний выступил профессор Д.И. Абрамович. Далее следовали «Полное собрание сочинений А.С. Грибоедова» под редакцией и с примечаниями Н.К. Пиксанова и И.А. Шляпкина (Выпуски VII–IX) и «Полное собрание сочинений Е.А. Боратынского» под редакцией и с примечаниями М.Л. Гофмана (Выпуски X-XI). На этом издание Академической библиотеки было прекращено. Обстоятельства этого вполне понятные: война, революции, разруха.

Не умоляя достоинств прочих авторов и подготовивших к изданию их сочинений ученых, признаюсь, что мой интерес к Академической библиотеке был продиктован, прежде всего, интересом к трехтомнику А.С. Грибоедова. Его первый том составили все поэтические произведения поэта, кроме «Горя от ума», с необходимыми комментариями, а также его биография поэта. Здесь же было помещено специально написанное для данного издания исследование профессора С.К. Булича «А.С. Грибоедов – музыкант». Во второй том вошло «Горе от ума» в двух редакциях: позднейшей и ранней (так называемый «Музейный автограф»), примечания к пьесе и обзор литературы о Грибоедове. Третий, заключительный том «Полного собрания сочинений А.С. Грибоедова» составили его прозаические произведения и письма разных лет.

Первые два грибоедовских тома достались мне сравнительно легко. Поиск третьего тома растянулся на несколько лет. Осложнялся он временной разницей между выходом томов: их разлучила мировая война. Первый том грибоедовского собрания вышел в свет в 1911 году, второй – в декабре 1913 года, а третий – лишь в марте 1917 года. Можно предположить, что те, кто приобрел первые тома этого прекрасного академического издания, могли и не дожить до выхода третьей книги «по обстоятельства военного времени». Те же, кто приобрел третий том, возможно, не всегда находили в книжных магазинах первые два, чтобы обрести полноценный комплект произведений классика.

Я был откровенно счастлив, когда в один прекрасный день все три грибоедовских академических тома чуть увеличенного формата в твердых ледериновых переплетах с золотым и черным конгревным тиснением на крышках и корешках, дружно соединились на моей книжной полке. Время почти не потрепало их, что, на мой взгляд, доказывало – Грибоедова в России всегда любили и ценили, почти так, как Пушкина или Лермонтова, а потому к его книгам в академическом издании относились трепетно и бережно.


Титульный лист 1 тома «Полного собрания сочинений А.С. Грибоедова». Автограф Н.К. Пиксанова на авантитуле 3 тома «Глубокоуважаемому Павлу Григорьевичу Любомирову от редактора Н. Пиксанова. 6.I.1921».

Радость от приобретения третьего тома (сегодня он - букинистическая редкость) была двойной. Том оказался с автографом составителя и редактора издания Николая Кирьяковича Пиксанова – дарственной надписью «Глубокоуважаемому Павлу Григорьевичу Любомирову от редактора.6. I. 1921. Н. Пиксанов». Захотелось побольше узнать об этих людях, их судьбах, научном творчестве. Повод вполне резоннный.

Начнем с дарителя. Николай Кирьякович Пиксанов родился 31 марта (12 апреля) 1878 года в селе Дергачи Новоузенского уезда Самарской губернии в семье псаломщика. Село это было основано в начале XIX века крестьянами-переселенцами из местечка Дергачи Харьковской губернии. Это они дали новому селению название прежнего места жительства. Возможно, было это проявлением ностальгии по родным местам, возможно, намеком на то, что, как и птица дергач (луговая коростель), оказались они людьми «перелетными». Среднее образование Николай Пиксанов получил в Самарской духовной семинарии, высшее – на славяно-русском отделении историко-филологического факультета Юрьевского (Дерптского) университета, который окончил в 1902 году. Параллельно с филологией юноша всерьез интересовался юридическими науками и даже опубликовал в 1903 году в «Журнале Министерства юстиции» статью «К вопросу о Боярской Думе». Интерес этот был, видимо, не случайным. В студенческой среде преобладали конституционные настроения, шли активные разговоры о народном представительстве.

В университете проявился не только научный талант Пиксанова, но и его яркий социальный темперамент. Свидетельством этого стало его избрание председателем «Союзного совета дерптских объединенных землячеств и организаций», объединявшего студенческую молодежь разных политических убеждений. Союзный совет принимал активное участие в забастовочном движении, политических митингах и собраниях, издавал подпольную газету «Свободное слово», распространял произведения оппозиционных авторов, в том числе и трактат Л.Н. Толстого «Христианство и патриотизм». Все это не прошло мимо внимания местных стражей порядка. Пиксанов отбывал пятимесячное предварительное тюремное заключение, высылался на родину под гласный надзор полиции.

В конечном итоге любовь к филологии взяла верх над другими увлечениями. В 1906 году подающий надежды молодой исследователь поселяется в Петербурге, где активно трудится в изданиях, которые редактировал известный литературный критик и историк литературы С.А. Венгеров (1855-1920). Одновременно Пиксанов преподавал русскую литературу в ряде учебных заведений столицы. После сдачи в 1912 году магистерских экзаменов он был принят на должность приват-доцента Императорского Санкт-Петербургского университета. Впоследствии Пиксанов вел преподавательскую работу во многих вузах страны, трудился в крупных научных центрах. Его перу принадлежат около 800 научных исследований и статей. В 1931 году Николай Кирьякович Пиксанов был избран членом-корреспондентов Академии наук СССР.

Примечателен такой важный штрих к биографии ученого: Пиксанов обладал уникальной библиотекой, которая была передана по его завещанию в Институт русской литературы (Пушкинский дом). Библиотека насчитывала свыше 15 тысяч книг, журналов, справочников, журнальных статей, рукописей. Свое книжное собрание ученый называл не иначе как моя «литературоведческая лаборатория». Подбор книг свидетельствует о широте научных интересов Пиксанова. Его влекло к себе творчество М.В. Ломоносова, Н.А. Радищева, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.А. Гончарова, И.С. Тургенева, А.Н. Островского, М. Горького и некоторых других авторов. Но предметом особого внимания Пиксанова в течение многих лет был Александр Сергеевич Грибоедов.

Свою грибоедовскую коллекцию в составе домашней библиотеки Пиксанов начал собирать еще будучи семинаристом. Тогда же, к столетию со дня рождения драматурга (1895), он написал свое первое сочинение под названием «Комедия «Горе от ума» и ее историко-литературное значение». Ученическая тетрадка в 28 страниц, содержащая ростки замыслов будущих грибоедоведческих исследований, сохранилась в архиве ученого. Инспектором семинарии сочинение Пиксанова было отмечено как «представляющее вполне самостоятельное изучение предмета и читающееся с интересом».

Среди редкостей грибоедовской коллекции Пиксанова рукописные списки комедии «Горе от ума», которых около 60, свыше 150 печатных изданий комедии, начиная с самых ранних (1833, 1839, 1854). Некоторые из книг содержат рукописные вставки, восполняющие цензурные изъятия.

Изучение творчества автора «Горя от ума» Пиксанов продолжил на студенческой скамье и периодически возвращался к грибоедовской проблематике в различные периоды своей долгой и плодотворной научной деятельности. Будучи студентом, Пиксанов подготовил и опубликовал «Материалы для библиографического указателя произведений А.С. Грибоедова и литературы о нем». Этот труд охватывал период с 1808 по 1902 год и служил хорошим дополнением к уже имевшимся указателям.

В перечне наиболее известных работ литературоведа «Грибоедов и Мольер. Переоценка традиций». М.: Госиздат, 1922; «Творческая история «Горя от ума» (1-е изд. М.,1928; 2-е изд. М.: Наука,1971); «Грибоедов. Исследования и характеристики». Л.: Изд. писателей, 1934. Некоторые из этих книг есть в моей библиотеке.

Предметом особой заботы ученого являлось восстановление (реконструкция) полноценного авторского текста жемчужины русской сцены. Эта необычайно сложная и скрупулезная работа была проделана Пиксановым блестяще. То, какие трудности испытал ученый, станет понятным, если мы ненадолго заглянем в историей грибоедовских текстов. Из биографии драматурга известно, что его работа над комедией продолжалась довольно долго. Он неоднократно вносил в текст произведения исправления и дополнения. К тому же при жизни Грибоедова «Горе от ума» не было опубликовано полностью, а выходившие в XIX веке посмертные издания комедии были не полными и не точными, а иногда и фальсифицированными предприимчивыми издателями. При этом каждый издатель комедии ориентировался на свой источник, пытаясь убедить легковерных читателей, что именно он является каноническим.

Все началось в 1821-1822 годах, когда сотрудник русской дипломатической миссии в Персии и начинающий литератор Александр Грибоедов, уже известный в определенных кругах своими сочинениями и переводами, переходит на службу в Тифлис под начало правителя Кавказа и командующего русскими войсками генерала А.П. Ермолова. Должность секретаря по дипломатической части была не очень обременительной и оставляла достаточно времени для литературных увлечений. Именно здесь, в Тифлисе, Грибоедов приступает к сочинению своей бессмертной комедии. Планы ее создания он вынашивал уже несколько лет. Возможно, что на чужбине воспоминания о Москве и московской жизни всплывали особенно ярко. И на бумагу легко ложились сцены и эпизоды драматургического произведения, сделавшего его автора по-настоящему знаменитым российским писателем.

В Тифлисе были написаны два первых акта «Горя от ума». В 1823 году с рукописью в походном портфеле и планами на то, как дальше развить сюжет, каких героев вывести на сцену, какие мысли вложить в их уста Грибоедов уезжает в долгосрочный отпуск в Москву. Встреча с первопрестольной, крепкие объятия друзей, шампанское и предложение лучшего друга Степана Бегичева провести лето в его тульском имении в селе Дмитровском. Здесь он легко и с вдохновением редактирует уже написанные ранее акты, и к осени пишет заключительные – третий и четвертый.

Раннюю рукопись комедии, которая вошла в историю как «Музейный автограф», весной 1824 года Грибоедов передает Бегичеву, а для себя изготавливает новый беловой список. Переданный Бегичеву вариант комедии уже более ста лет хранится в Государственном историческом музее в Москве. Отсюда и его название.

29 мая того же года Грибоедов специально едет из Москвы в Петербург с желанием поставить комедию на столичной сцене и издать ее типографски. Но случается не предвиденное. В пути драматурга осеняет мысль о том, что комедии нужна новая развязка: сцена разоблачения Молчалина в глазах Софьи. В письме Бегичеву Грибоедов так описывал эту ситуацию: «На дороге пришло мне в голову приделать новую развязку; я ее вставил между сценою Чацкого, когда он увидел свою негодяйку со свечою над лестницею, и перед тем, как ему обличить ее; живая, быстрая вещь, стихи искрами посыпались, в самый день моего приезда».

Живя несколько месяцев в Петербурге, драматург не только шлифует сцену разоблачения прелюбодея-Молчалина, но и вносит дополнительные коррективы в ранее написанное. К осени он завершает доработку рукописи. Однако ни издать, ни поставить «Горе от ума» на сцене Грибоедову не удается.

Начальник департамента морского ведомства, драматург и переводчик Андрей Андреевич Жандр (1789-1873), с которым Грибоедова связывали дружеские отношения и совместная работа над переводом с французского комедии Н.-Т. Барта «Притворная неверность» (1817), желая помочь драматургу разобраться в его «ужасных брульонах» (так, на французский лад, тогда называли черновики), усаживает сотрудников своей канцелярии за переписку комедии. Отсюда она попадает не только в руки автора, но и расходится, фактически по всей России. Этот вариант текста «Горя от ума» вошел в историю как «Жандровская рукопись».

В тот приезд в Петербург, в начале июня, Грибоедов знакомится с Фадеем Булгариным, место и роль которого в истории русской литературы оцениваются неоднозначно. Но как бы там ни было, они подружились. Зная о намерении Булгарина издавать литературно-театральный альманах «Русская Талия», Грибоедов передает ему для публикации несколько фрагментов комедии, среди которых 7-10 явления 1-го действия и целиком действие 3-е. Фрагменты публикуются в выпуске «Русской Талии» на 1825 год, причем с большими цензурными искажениями. Эта публикация была единственной прижизненной публикацией великого драматического творения.

В 1828 году, перед отъездом полномочным посланником в Персию, Грибоедов подарил Булгарину новый список комедии «Горе от ума» с надписью: «Горе мое поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов. 5 июня 1828 года». Эта рукопись с небольшими пометками автора получила название «Булгаринского списка».

Неоднократно высказывались предположения о том, что окончательный вариант комедии дорабатывался Грибоедовым в Тегеране, в последние месяцы его жизни, и что окончательная рукопись погибла вместе с драматургом. Из этого делался вывод: тождественные подлиннику или близкие к нему копии «Горя от ума» следует искать на Кавказе, в архивах людей, близко знавших Грибоедова в последний период его жизни. Среди прочих возможных владельцев близкого к подлиннику варианта называли, например, преемника А.П. Ермолова на Кавказе генерала И.Ф. Паскевича, с которым Грибоедов состоял в переписке.

Надо сказать, что держатели грибоедовских рукописей – С.Н. Бегичев, А.А. Жандр, Ф.В. Булгарин, следуя просьбам автора, даже после его трагической гибели не спешили знакомить с ними ни издателей, ни литературоведов, ни текстологов. Все сохранившиеся авторизированные варианты «Горя от ума» были собраны и проработаны только в начале ХХ века Николаем Кирьяковичем Пиксановым.

Поиски в государственных и частных архивах, библиотеках, музейных фондах позволили Пиксанову выявить около 60 списков комедии, имевших те или иные отличия. Кропотливая многолетняя работа над авторизированными текстами и вновь обнаруженными материалами дала исследователю возможность не только реконструировать текст произведения, которое до наших дней издается в этой реконструкции, но и опровергнуть досужие домыслы о том, что «посредственный поэт» Грибоедов присвоил произведение какого-то гениального автора, который пожелал остаться неизвестным. Текстологическое открытие «Горя от ума», совершенное Пиксановым, поставило ученого в первый ряд отечественных литературоведов и текстологов.

Наряду с реконструкцией текста комедии важной составной частью своей работы Пиксанов считал составление «Летописи жизни и творчества А.С. Грибоедова» — биографической и литературной хроники в точных датах, по годам, месяцам и дням. Ученый хорошо сознавал, что без точных хронологических ориентиров полноценное исследование творческого наследия Грибоедова, составление его научной биографии крайне затруднительны.

Рукописный вариант «Летописи», плод многолетней кропотливой работы исследователя, был готов еще в 1944 году. Но публиковать его Пиксанов не решался, очевидно, признавая наличие в подготовленной хронике недопустимых временных и пространственных лакун. К этому проекту ученый вернулся лишь в последние годы жизни, готовя к изданию сочинения Грибоедова. В это время счастливый случай (через посредничество известного текстолога Андрея Леопольдовича Гришунина) свел Пиксанова с Петром Степановичем Красновым (1903-1986), библиофилом, человеком большую часть своей жизни посвятившему сбору книг и документов, посвященных Грибоедову.

Встретив в Краснове родственную душу, Пиксанов предложил ему от себя лично и от Гришунина объединить усилия в доработке грибоедовской летописи. 18 сентября 1967 года Н.К. Пиксанов писал П.С. Краснову: «А.Л. Гришунин подробно описал мне Ваше замечательное Грибоедовское собрание, и мне стало досадно на себя, да и на Вас, что мы оба не сумели познакомиться лично и вступить в общение по грибоедоведению. Ведь это такое хорошее дело — вникать в жизнь и творчество великого драматурга. Здесь не должно и не может быть зависти, ревности, соперничества. А должны быть сотрудничество, общение в размышлениях. Вот мне скоро стукнет 90 лет (12-го апреля 1968), я занимаюсь Грибоедовым со студенческих времен, т.е. больше 60-ти лет. И все еще нахожу пробелы в своих занятиях и нуждаюсь в общении с такими же грибоедовистами. Не так давно ко мне присоединился Андрей Леопольдович, и это сразу помогло нам обоим. А теперь вот мне мечтается «кружок трех», и хочется, чтобы именно Вы вошли в него».

Краснов, экономист по образованию, к тому времени уже пенсионер, с благодарностью принял это предложение и включился в работу. Насколько ценными бывают для науки исследования энтузиастов-любителей известно давно. На моей книжной полке, например, стоят два аккуратных томика под названием «Сергей Есенин. Литературная хроника», вышедшие в издательстве «Советская Россия» в 1969-1970 годах. Как это ни удивительно, на первый взгляд, автором хроники является не литературовед-профессионал, а обыкновенный инженер Владимир Германович Белоусов. Человек, влюбленный в творчество Есенина, он в течение многих лет по крупицам собирал материал, раскрывающий день за днем большие и малые событиях в жизни поэта, его творческой биографии.


Отдельный оттиск статьи П.С. Краснова «Путевые письма Грибоедова (от Тифлиса до Тегерана)» из сборника «А.С. Грибоедов. Творчество. Биография. Традиции». Л., 1977. С дарственной надписью автору. / Художник Р.В. Копылов. 1965. Экслибрис. С дарственной надписью автору.


История с Петром Степановичем Красновым стала еще одним подтверждением плодотворности объединения усилий ученых-профессионалов и энтузиастов-любителей литературы.

После кончины Николая Кирьяковича, последовавшей 10 февраля 1969 года, Краснов проделал огромную работу для того, чтобы выверить по первоисточникам материалы, собранные Пиксановым, а также дополнить «Летопись жизни и творчества А.С. Грибоедова» не известными ранее документальными свидетельствами. В частности, в Центральном военно-историческом архиве Красновым были найдены документы о пребывании Грибоедова во Владимире, ранее не известные науке.

Как исследователь жизни и творчества Грибоедова Петр Степанович Краснов был не только не утомим, но и необычайно скрупулезен. Он первым отреагировал на мой рассказ о тульской находке книг из библиотеки С.Н. Бегичева и с его пометами, опубликованный в 1976 году в журнале «В мире книг», и написал мне теплое дружеское письмо. В качестве визитной карточки он приложил к письму свой экслибрис. Впоследствии Краснов презентовал мне свою интереснейшую статью «Путевые письма Грибоедова (от Тифлиса до Тегерана)».

А теперь несколько слов о человеке, которому Пиксанов подарил 6 января 1921 года отредактированный им 3-й том «Полного собрания сочинений А.С. Грибоедова». Павел Григорьевич Любимов (1885-1935), как и Пиксанов, был довольно известным в свое время ученым-историком. Его жизненный путь, начиная с рождения, во многом схож с биографией дарителя. Любимов родился в селе Матюшкино соседней с Самарской, Саратовской губернии. Его отец был сельским учителем, а мать дочерью церковнослужителя. В 1895 году Любимов окончил церковно-приходскую школу. В 1902 году поступил в Саратовскую духовную семинарию, однако через два года был отчислен из нее за участие в работе местного революционного кружка.

Завершить среднее образование и поступить на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета Любимову стоило больших трудов. Но они не были напрасными. Среди профессоров университета, под руководством которых осваивал курс наук студент Любимов, были настоящие европейские знаменитости: А.С. Лаппо-Данилевский, С.Ф. Платонов, А.Е. Пресняков и другие. Проявив большой интерес к учебе и научным исследованиям, Любимов после окончания в 1910 году университета, был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию. Его научная карьера складывалась удачно, а круг научных интересов составляли социально-экономическая история России и история отечественной общественной мысли, в том числе и история церковного раскола.

Судьба свела ученых в Саратове, где Пиксанов участвовал в организации высшего педагогического образования, а Любимов возглавлял кафедру русской истории Саратовского университета. Это были трудные годы гражданской войны, массового голода, с особой свирепостью охватившего их родное Поволжье. Однако научная мысль и педагогическая деятельность ученых, даже в тех нечеловеческих условиях не замирали ни на минуту.