Его время пришло. О купцах и промышленниках Стахеевых

Увлекаясь со студенческих лет тульским краеведением, я, конечно же, не мог пройти мимо истории местного самоварного производства, которое и поныне является одной из главных тульских достопримечательностей. Делал выписки из архивных документов (их и сейчас у меня большая папка), выискивал публикации в старых газетах, беседовал со старожилами, собирал коллекцию тульских самоваров. Тогда же написал несколько статей и заметок на эту тему, в том числе для любимого в те годы журнала «Уральский следопыт». Докопался я и до древнегреческого аналога русских самоваров – сосуда для подогрева вина и воды – автепсы, о котором упоминается в поэмах легендарного Гомера. Своим маленьким открытием поделился с читателями популярного тогда журнала «Техника молодежи». А еще собрал солидную подборку материалов на тему «Самовар в русской поэзии».

А где самовар, там и чай! Недаром многие авторы называли самовар не иначе как «чайным агрегатом». История напитка из Поднебесной для меня тоже была интересной. Именно тогда впервые узнал я о купеческом роде елецких миллионщиков Стахеевых и о человеке, который значился среди прочих представителей этого рода «белой вороной» и «вольнодумцем». Речь идет о Дмитрии Ивановиче Стахееве (1840-1918), русском писателе второй половины XIX и начала ХХ века, заинтересовавшим меня в те годы исключительно книгой очерков «От Китая до Москвы: история ящика чаю», изданной в 1870 году в Петербурге. С большим интересом я прочитал тогда замечательное по своей простоте и доходчивости описание удивительных приключений «чайного ящика», в которых было все: и процесс выращивания удивительного напитка, и труд на чайных плантациях по сбору и перерабке чайного сырья, и чайные церемонии, и путь чая к столу москвичей, на котором было все: махинации, контрабанда, караванные перевозки через Сибирь…


Д.И. Стахеев. Фотография 1870-х годов

В последние годы, несколько позабыв о старом увлечении, имя Стахеева я услышал вновь. Это произошло в Крыму, в Алуште, где я стал проводить свой летний профессорский отпуск. Буквально в пяти минутах ходьбы от моей квартиры, на самом берегу Черного моря разместился роскошный особняк Стахеевых – вилла «Отрада», как называл его хозяин особняка «крымолюб» и патриот России Николай Дмитриевич Стахеев (1852-1933). Особняк был национализирован еще в первые годы пролетарской революции и с тех пор стал достоянием местной ребятни как центр детского творчества и пионерской работы. Писатель Дмитрий Стахеев был двоюродным братом Николая Стахеева, часто и подолгу гостил в этом особняке, особенно когда в конце XIX века переехал из столицы на постоянное место жительства в Ялту. Кстати, и похоронен он не в Ялте, а в Алуште. Стены особняка помнят и бывавшего здесь академика живописи Ивана Ивановича Шишкина, приходившегося хозяину дядей по материнской линии.

Особняк был построен в 1879-1882 годах. Это монументальное здание в два этажа с элементами стиля модерн и европейской классики. Местные путеводители приписывают проект особняка видному русскому архитектору Николаю Петровичу Краснову (1864-1939), памятник которому не так давно появился на ялтинской набережной. Он автор проекта Ливадийского дворца и еще около 60 архитектурных шедевров Крыма. Но это не так. В год, когда началось строительство виллы «Отрада», Краснову исполнилось всего 15 лет, и был он в то время учеником Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В год завершения строительства виллы Краснов окончил курс теоретических дисциплин и перешел в старший проектный класс, где проучился еще три года.

Н. Д. Стахеев внёс значительный вклад в развитие Алушты. На средства Николая Дмитриевича были построены церковно-приходская школа, земское училище, городские купальни, больница, пристань, первый в городе театр и набережная, укреплена башня старинной крепости Алустон. Во многом благодаря его стараниям захолустное селение превратилось в приятный курортный городок. Парк вокруг виллы Стахеева доступен всем желающим, по его дорожкам любят гулять и алуштинцы, и отдыхающие. Это один из лучших уголков города и его достопримечательность с роскошными деревьями, уютными аллеями и удобными скамейками.

История рода купцов и промышленников Стахеевых насчитывает более двух веков. Свою торговую деятельность они начали еще в XVIII веке. А в середине следующего столетия елабужские купцы братья Иван Иванович (1802-1885) и Дмитрий Иванович (1819—1888) Стахеевы торговали мануфактурными товарами, хлебом, сахаром, чаем уже почти на всей территории Российской империи.

К этому с детства они приучали и своих сыновей, из которых нас особо интересуют Дмитрий Ивановичу и Николай Дмитриевич Стахеевы.

Дмитрию Ивановичу (старшему), как говорится, повезло. Его сын Николай стал гордостью семьи, твердо и уверенно пошел по коммерческой части, с лихвой приумножил отеческие капиталы. Деньги, как говорится, шли к нему сами, и он особенно с ними не церемонился: жил на широкую ногу, был щедрым меценатом и азартным игроком. Играл он по-крупному и почти всегда проигрывал. По слухам, в 1908 году, к ужасу родственников и компаньонов, он оставил в казино Монте-Карло 15 миллионов рублей золотом!

Ивану Ивановичу повезло меньше. Его сын Дмитрий семейную традицию нарушил - по коммерческой части не пошел, а пошел по литературной. В автобиографии, написанной по просьбе чешского переводчика и историка русской литературы А.А. Врзала (1864 - 1930) в сентябре 1892 года, Д.И. Стахеев вспоминал: «Воспитание я получил домашнее, ограничившееся знанием русского языка и первых четырех правил арифметики. К торговым делам склонности с детства не имел, а с юных лет любил чтение и читал все, что попадалось под руку: и астрономические сочинения и акафисты святым. С десяти лет стал писать стихи и, прежде чем научился при содействии знакомого учителя уездного училища грамматике, исписал десятки стоп бумаги. Когда, почему и какими непонятными мне силами я был увлечен страстью к писательству, - объяснить, конечно, не могу...».

То ли в наказание за отход от семейных традиций, то ли в научение, в возрасте 14 лет отец отправил смышленого подростка по торговым делам в далекую Сибирь – сначала в Томск, а затем в Кяхту, на китайскую границу. Заступиться за парня было некому, матери он лишился еще в шестилетнем возрасте, а отец был строг и непреклонен. Наверное, рассчитывал, что столкнувшись с конкретным делом, сын перестанет попусту переводить бумагу на литературные опыты. Но интерес к сочинительству вдали от родины не пропал, а еще более укрепился, ведь вокруг было море интересного, неизведанного и даже таинственного. Торговые дела семейства тогда не пострадали. Возложенную на него отцом миссию Дмитрий выполнил честно.

В Сибири Дмитрий Иванович нашел свое семейное счастье. В 1860 году он женился на дочери кяхтинского купца Любови Константиновне Трапезниковой, с которой прожил в мире и согласии более 30 лет. В Кяхте Стахеев сотрудничал в местном еженедельнике «Кяхтинский листок», первой печатной газете Забайкалья. Газета выходила недолго, с мая по август 1862 года, при участии декабристов М.А. Бестужева и Д.И. Завалишина, и была закрыта в связи с внезапной кончиной ее учредителя П.С. Андруцкого. По свидетельству известного советского книговеда и библиофила, автора книги «Живая память» (М., 1984) Е.Д. Петряева, Стахеев под псевдонимом «Бытописец» публиковал в еженедельнике «самые острые фельетоны».

В 1863 году, рассчитавшись с торговыми делами, Дмитрий Стахеев посчитал себя свободным, и отправился с молодой женой на Амур, где попытался заниматься хлебопашеством. Но уже на следующий год молодые супруги перебираются в Петербург, где Дмитрий Стахеев достойно вписывается в литературное сообщество как подающий надежды беллетрист, очеркист и литературный редактор. К этому времени в его чемодане было уже несколько интереснейших рукописей, в том числе уже упомянутые очерки «От Китая до Москвы. История ящика чаю». В 1867 году на средства Стахеева в столичной типографии Рюмина и К издаются его «рассказы из жизни в России, Сибири и на Амуре» «На память многим». Через год в петербургской типографии А.И. Щербакова выходят очерки Стахеева «Глухие места». В 1869 году в типографии К. Вульфа были опубликованы его путевые картины (очерки) «За Байкалом и на Амуре». За эту работу Дмитрий Стахеев был избран действительным членом Императорского Русского географического общества.

Редактор «Отечественных записок» поэт Н.А. Некрасов, заинтересовавшись очерками «глухих мест», пригласил молодого литератора выступить в журнале. Стахеев принес в редакцию рукопись «Истории ящика чаю». Некрасов намеревался ее опубликовать уже в ближайших номерах. Однако дебют Стахеева в «Отечественных записках» не состоялся. По редакционной легенде, публикации очерков, по неясным причинам, воспротивился М.Е. Салтыков-Щедрин.

Параллельно с литературной работой Дмитрий Иванович занимался самообразованием. «Самоучкой» освоил гимназический курс, после чего поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет, по его окончанию получил право занимать должность учителя словесности средних учебных заведений. Некоторое время Стахеев служил в канцелярии при Совете Государственного контроля. С 1872 года он всецело посвящает себя литературной деятельности, активно публикуясь в «Русском слове», «Вестнике Европы», «Русском Вестнике» и других изданиях.

Два года спустя Стахеева приглашают на должность редактора набиравшего популярность еженедельника для семейного чтения «Нивы». За три года работы Стахеева в журнале число подписчиков издания выросло с 14 до 47 тысяч. Позднее писатель редактировал журналы «Русский Мир» и «Русский вестник».

Литературные опыты Стахеева также оказались успешными. Постепенно от рассказов и очерков он перешел к созданию крупных литературных произведений - романов и повестей: «Домашний очаг» (1879), «На закате» (1880), «Студенты» (1884), «Избранник сердца» (1884), «Обновленный храм» (1892), «Неугасающий свет» (1893), «Горы золота» (1894), «Духа не угашайте» (1896) и других.

В историю русской литературы Дмитрий Иванович Стахеев вошел как бытописатель преимущественно провинциальной жизни современной ему России, в которой он видел залог будущего возрождения страны. Проникая в частную жизнь различных социальных слоев общества, писатель делал своих героев участниками сложных психологических и социальных коллизий. Художественный мир его героев богат и разнообразен. Главный его герой – это человек, живущий в гармонии с природой и собственной совестью, стремящийся улучшить окружающую жизнь, радеющий о всеобщем благе не за страх, а за совесть. В творчестве писателя ярко проявляются его патриотическая устремленность, беспокойство о судьбах родины, духовном возрождении России, которая непременно должна подняться из болота безнравственности к вершинам человеколюбия.

Наиболее частыми героями Стахеева являются, конечно же, представители купечества, знакомые ему в мельчайших тонкостях. Далекий от идеализации сословия, из которого он вышел, Стахеев осуждает стремление отдельных толстосумов откупиться от острых социальных проблем меценатством и благотворительностью, пожертвованиями на храм, сиротские приюты и больницы. Как и незаметный внешне герой одного из лучших его романов «Обновленный храм» И.П. Зайчиков, или живой и деятельный И.П. Чухлымов из романа «Наследники», Стахеев мечтает о просвещении, и, прежде всего, о просвещении человече-ской души и сердца.

Через многие произведения Стахеева («Духа не угашайте», «Избранник сердца», «Наследники», «Домашний очаг») проходит актуаль-ная для русского общества проблема «отцов и детей». Душная атмосфера семейного самодурства, родительского насилия над растущей личностью находит в творчестве Стахеева суровое осуждение. Вместе с тем, разоблачая купеческие и мещанские нравы, Стахеев не столь категоричен и пессимистичен как, например, А.Н. Островский. Он верит в лучшее, верит в прогресс, в возможность нравственного перерождения людей по образу и подобию его положительных героев – людей дела, совести и чести. Пока их мало, но они есть, как бы утверждает писатель. В будущем таких людей будет больше. Главное - не угашать духовную жизнь, не давать погаснуть искрам под пеплом.

Стахеев хорошо усвоил лучшие русские литературные традиции и, безусловно, способствовал их развитию в обстановке нарастающей динамики русской жизни, связанной с развитием индустриального общества и технического прогресса. В то же время его пейзажные зарисовки и картины пронизаны образностью народных мифов и сказаний, уходящих корнями в столетия.

Не могу не сказать, что одним из замечательных произведений Стахеева является его повесть о книгах и книжниках «Пустынножитель». Эту повесть он посвятил своему другу и соседу по петербургской квартире, литературному критику и философу Николаю Николаевичу Страхову (1828-1896), известному своей близостью к Л.Н. Толстому. Заметим, что в переписке Толстого со Страховым неоднократно и по разным поводам упоминается и Стахеев.

Интересно, что в повести приводятся гипотетические разговоры «оживотворенных книг» о жизни их владельцев и об их собственных скитаниях из одного книжного шкафа в другой. «Сколько рассказов можно было бы услышать от них о том, где, когда и чему они были свидетелями, как встречались после многолетней разлуки со старыми товарищами по шкафам, - пишет Стахеев, - Иные, искалеченные, истрёпанные житейскими невзгодами, вероятно, жаловались бы на свою горькую судьбу, оплакивая вырванные и Бог весть где скитающиеся свои страницы. Иные счастливцы надменно кичились бы переплётами и блеском золота на их корешках. Какой-нибудь веселый французский томик с чрезвычайно живым и развязным текстом, чистенький и не помятый, в ярком переплете, не утратившем свежести даже через полстолетия своего скитания по книжным шкафам, мог сказать, хотя бы, например, тому Лютера, неуклюже переплетённому лет двести тому назад в грубый кусок кожи, что «я, мол, cher ami (дорогой друг), на жизнь смотрю легко, ничем не огорчаюсь и ни в каком обществе не стесняюсь. Конечно, мне ваше соседство скучновато и, признаюсь, я даже не разделяю ваших взглядов на католичество, но я всё-таки, как просвещённое издание, разумеется, понимаю, что при искренности своей вы иначе действовать не могли…».

И Стахеев, и Страхов были заядлыми библиофилами. О судьбе библиотеки Стахеева мне, к сожалению, ничего не известно. А вот книжное собрание Страхова, одно из лучших в тогдашнем Петербурге, хранится ныне в Научной библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета.

Стахеев оставил после себя любопытные литературные воспоминания «Группы и портреты (Листочки воспоминаний)», в том числе и о поездке Л.Н. Толстого и Н.Н. Страхова в конце 1870-х годов в Оптину пустынь. Эти воспоминания частично были опубликованы в январском номере журнала «Исторический вестник» за 1907 год. В 1902-1903 го-дах в петербургско-московском издательстве Т-ва М.О. Вольф вышло «Собрание сочинений Д.И. Стахеева» в 12 томах, давно ставшее библиографической редкостью. К собранию сочинений приложены биографический очерк писателя, написанный М. Никольским и критический этюд В.П. Быкова.

Творчеству Стахеева Страхов посвятил ряд литературно-критических статей, очень обстоятельных и душевно теплых. Главный вывод критика состоял в том, что, несмотря на неоспоримые художественные достоинства произведений писателя, время его пока не пришло. «Время Стахеева еще придет <…> вырастет поколение читателей, которое отдаст дань уважения его самостоятельному крупному таланту», - оптимистически утверждал Страхов.

Атмосфера современной жизни нашего общества очень похожа на ту, в которой развивалась Россия в конце XIX – начале ХХ века. Современному читателю Стахеев оказался интересен, как впрочем, и современному литературоведению. Возвращение Стахеева «из забытья» началось в 1992 году, когда в Казани вышел сборник избранных произведений писателя «Духа не угашайте». В 1999 году в Елабуге было выпущено репринтное издание избранных сочинений Стахеева под названием «Благоприобретение». Литературному творчеству Стахеева уже посвящен ряд диссертационных исследований, в том числе докторская диссертация Н.М. Валеева «Д.И. Стахеев. Судьба и творчество. 1840-1918», защищенная в 1996 году в Москве, в Институте мировой литературы им. М. Горького Российской академии наук.

Если Дмитрий Иванович Стахеев в историю русской литературы вошел, то Николай Дмитриевич в нее, можно сказать что и «влип». Дело было так. В канун Первой мировой войны 1914-1918 годов Стахеев уехал во Францию. После 1918 года, когда все его состояние было национализировано, он вернулся в Москву, чтобы забрать из тайника своего дома на Басманной улице серебро и какие-то другие ценности, но когда Николай Дмитриевич уже шел по улице за этим кладом, его остановили дружинники из рабочих железнодорожного депо. На допросе в ГПУ Стахеев предложил Ф.Э. Дзержинскому сделку: он говорит, где в доме спрятаны ценности, а ему назначают пенсию или дают возможность уехать из страны. Дзержинский принял условия бывшего промышленника. Говорили, что Стахеев до конца своих дней получал пенсию, а на часть «найденных» сокровищ был построен Дом культуры железнодорожников на нынешней Комсомольской площади. Об этой истории узнали журналисты железнодорожной газеты «Гудок» Илья Ильф и Евгений Петров. Рассказывали, что авторы «Двенадцати стульев» взяли интервью у Николая Дмитриевича, и в результате он стал прототипом Ипполита Матвеевича Воробьянинова.