От Окружного – к Народному. О судах в «Русском Манчестере»

Конец XIX века. В воздухе Иваново-Вознесенска, густом от пара фабричных котлов и угольной пыли, витает не только запах прогресса...

Город, выросший, как на дрожжах, из слияния старинного села Иваново и индустриального Вознесенского Посада, был кипящим котлом людских страстей. Сотни тысяч рублей оборачивались в конторах мануфактурщиков, а рядом, в грязных переулках, проигрывались последние гроши. Росло число фабрик – росло и число преступлений: кражи мануфактурного товара, подлоги векселей, пьяные разборки, нанесение тяжких обид вспыльчивыми мастеровыми.

Дела этих, казалось бы, мелких уличных бурь и сомнительных коммерческих афер разбирались в губернском центре – во Владимире. Стопки судебных бумаг, пахнущие дегтем и человеческой бедой, месяцами томились в кибитках почтальонов, преодолевая ухабистые тракты. Правосудие запаздывало, терялось в дорожной пыли, обрастало невероятными проволочками. Местные купцы и фабриканты роптали: взыскать долг с нерадивого контрагента или наказать вора было задачей на полгода.

И вот, 5 мая 1886 года, в солидной, пахнущей старым деревом и воском для паркета зале Городской Думы, под мерный гул голосов, слово взял человек, чей авторитет был неоспорим – городской голова Яков Петрович Гарелин. Его речь, лишенная суетливости, была весома и точна. Обрисовав стремительный рост города и его превращение в экономическое сердце региона, он перешел к язве процессуальных проволочек. «Господа! - раздался его спокойный, уверенный голос. - Негоже столь значимому торгово-промышленному центру оставаться на задворках судебной системы Империи. Предлагаю ходатайствовать перед высочайшими инстанциями об открытии в Иваново-Вознесенске отделения окружного суда. Дабы правосудие вершилось здесь, на месте, скорое и справедливое».

Вопрос, как и любое дело в государственной машине Российской Империи, решился отнюдь не быстро. Прошли долгие годы согласований, переписки, утверждений смет и штатных расписаний. Столичные чиновники взирали на провинциальный «ситцевый край» с некоторым высокомерием. Но напор и упорство местных властей, подкрепленные экономической необходимостью, сделали свое дело.

И наконец, зима 1901 года. Морозный воздух 30 января звенел от колокольного звона. Торжественное открытие суда стало значимым событием для города. Звучали речи о торжестве закона, а губернатор прислал телеграмму, в которой отметил интересы жителей «важного центра отечественной промышленности».

Но грянули иные вихри, куда более мощные, чем фабричные гудки. Революция 1917 года смела старый мир, а с ним и всю судебную систему. Прежние уложения, мантии и присяжные поверенные были объявлены пережитком.

Новая власть принесла новый, «народный» суд. И 7 сентября 1918 года, в разгар Гражданской войны, под аккомпанемент уже не колоколов, а, быть может, далеких выстрелов, был открыт Иваново-Вознесенский окружной народный суд. В его стены хлынули не просто новые дела - хлынули архивы. Сотни, тысячи папок из ликвидированных Костромского и Владимирского окружных судов. Дела о кражах и поджогах, о дворянских наследствах и купеческих банкротствах старого мира легли на столы новых судей - рабочих и солдат, часто едва грамотных, но горевших революционным правосознанием. Им предстояло вершить суд не по параграфам, а по «революционной совести» и «социалистическому пониманию». Одновременно в Иваново-Вознесенске начал деятельность революционный трибунал.

Так, в хаосе эпохи, рождалась новая юридическая реальность. Стены суда, едва успевшие пропитаться духом имперского закона, теперь впитывали пафос революционных декретов, становясь немым свидетелем того, как ломается и заново выковывается сама идея справедливости.

15 января 1923 года был сформирован и приступил к работе состав Иваново-Вознесенского губернского суда, а 25 августа 1929 года с образованием Ивановской промышленной области его преемником стал Ивановский областной суд.