Федор Шаляпин: орловское эхо великого баса

Морозный ноябрьский вечер. У величественного здания Дворянского собрания - архитектурной жемчужины города, возведенной еще в 1823 году, - царит оживление. Ждут особу царской крови или дают бал? – задавались вопросом горожане. Но оказалось, что встречали Федора Ивановича Шаляпина. На орловскую сцену «царь-бас» вышел 21 ноября 1901 года.

Как писала газета «Орловский вестник», билеты раскупили с «поразительной, необычной поспешностью». Зал, до отказа заполненный взволнованной публикой, замер в предвкушении. Он появился и вызвал «несмолкаемый гром единодушных аплодисментов». То, что происходило дальше, современники назвали «сплошной овацией». Голос Шаляпина, могучий, как ураган, покорил самую взыскательную губернскую публику. В тот вечер город не просто слушал - он жил в унисон с великим артистом.

Но связь Шаляпина с Орлом одним концертом не ограничивается. В том же 1901 году, незадолго до орловского концерта, 8 ноября, в Подольске певец познакомился с Иваном Буниным. С тех под они регулярно встречались в литературных и артистических кругах, как в России, так и заграницей.

Бунин оставил воспоминания о друге, в числе прочего запечатлев его и в годы революционной смуты. В книге «Изгнанник. Литературные воспоминания» читаем:

«В России я его видел в последний раз в начале апреля 1917 года, в дни, когда уже приехал в Петербург Ленин. Я в эти дни тоже был в Петербурге и вместе с Шаляпиным получил приглашение от Горького присутствовать на торжественном сборище в Михайловском театре, где Горький должен был держать речь по поводу учреждения им какой-то «Академии свободных наук». Не понимаю, не помню, почему мы с Шаляпиным получили приглашение на это во всех смыслах нелепое сборище. Горький держал свою речь весьма долго, высокопарно и затем объявил:

– Товарищи, среди нас Шаляпин и Бунин! Предлагаю их приветствовать!

Зал стал бешено аплодировать, стучать ногами, вызывать нас. Мы скрылись за кулисы, как вдруг кто-то прибежал вслед за нами, говоря, что зал требует, чтобы Шаляпин пел. Выходило так, что Шаляпину опять надо было «становиться на колени». Но он решительно сказал прибежавшему:

– Я не пожарный, чтобы лезть на крышу по первому требованию. Так и объявите в зале.

Прибежавший скрылся, а Шаляпин сказал мне, разводя руками:

– Вот, брат, какое дело: и петь нельзя, и не петь нельзя, – ведь в свое время вспомнят, на фонаре повесят, черти. А все-таки петь я не стану.

И так и не стал. При большевиках уже не был столь храбр. Зато в конце концов ухитрился сбежать от них».

Их последняя встреча состоялась уже в изгнании, в Париже, за полтора месяца до смерти Шаляпина. Бунин навестил друга и увидел его «огромным и великолепным, как стареющий лев», сидящим в кресле в черном шелковом халате. В этом породистом величии угадывалась вся трагедия артиста, навсегда оторванного от Родины.

Сегодня того самого здания, где Шаляпин пережил свой орловский триумф, уже нет. Дворянское собрание, как и старая Россия, было разрушено в 1919 году. На его месте теперь стоит Орловский академический театр имени И.С. Тургенева. Но память, как и настоящее искусство, не подвластна времени. Прогуливаясь перед театром, можно мысленно перенестись в ноябрьский вечер 1901 года и представить себе взволнованные лица людей, спешивших на встречу с гением.